– На вид очень вкусно.

Решив, что это сказал Ханс Петер, она улыбнулась брату:

– Спасибо. Хочешь кусочек?

– Мм? – Ханс Петер оторвал взгляд от резьбы. – Что ты сказала?

– Я спросила, не хочешь ли ты кусочек лефсе.

– Да нет, – скривился он. – Я не люблю их без ничего.

– Тогда почему ты сказал, что на вид вкусно? – Она ловко перенесла румяный плоский кружок на блюдо.

Ханс Петер озадаченно взглянул на нее:

– Я не говорил.

Девочка огляделась. Рядом больше никого не было.

Послышался стук по полу, и ласси взглянула сверху вниз на щенка. Тот таращился на нее, виляя хвостом:

– Можно мне кусочек, если он не хочет?

Ласси пристально посмотрела на щенка.

– Ты это слышал? – Она указала лопаткой для лефсе на собаку, но вопрос ее был адресован Хансу Петеру.

– Что слышал?

– Пес попросил кусочек лефсе.

– Он не просил.

– Просил, – возразил пес. Уши у него повисли. – Но ты не обязана мне его давать, если не хочешь.

– Ханс Петер, – сказала ласси, понизив голос, чтобы остальные не услышали, – этот пес со мной разговаривает.

– Понимаю. – Он отложил кусок дерева, на котором что-то вырезал, и аккуратно зачехлил нож. Потом поднялся, подошел к младшей сестренке и положил ей руку на плечо: – У тебя голова не болит?

– Нет.

– Ты сегодня ела?

– Да. – Она раздраженно дернула плечом, стряхнув его ладонь. – Он со мной разговаривает. Я не больна, не спятила и не сплю. – Она снова указала лопаткой на собаку: – Скажи что-нибудь еще!

– Можно мне кусочек, пока он не остыл?

– Вот! – Она торжествующе повернулась к Хансу Петеру. – Слышал?

– Нет. – Брат покачал головой, но лицо у него сделалось задумчивое. – Однако я слышал, что он издает звуки. Ворчит и скулит, как и положено собаке.

– Но я разобрала слова совершенно ясно.

Ласси в расстройстве швырнула лопатку. Затем, увидев, что мать смотрит в их сторону, быстро налила на сковородку еще теста и краешком лопатки разровняла очередной лефсе. Пока блин жарился, она снова переключила внимание на собаку.

– Ты знал, что мой брат не понимает тебя? – спросила она негромко.

– Никто не понимает, – тут же отозвался пес. – Я все время говорю, но ты первая, кто понял. – Он задрал заднюю лапу и почесал за ухом. – Сестра у тебя славная, но я весь день ее умоляю, а она никогда не дает мне ничего вкусного. – Его большие карие глаза сосредоточились на стопке лефсе, остывающих на столе. – Пожалуйста, всего один кусочек, а?

Ласси оторвала полоску от края блина, скатала ее и бросила молодому псу. Тот поймал угощение, клацнув зубами, и съел. Покончив с едой, он вздохнул и снова взглянул на девочку.

– На вкус твой лефсе так же хорош, как на вид, – сообщил он.

– Спасибо, – ответила ласси, все еще потрясенная.

– Ты по-прежнему говоришь с собакой? – Изумление на лице Ханса Петера уступило место любопытству.

– Да, и он отвечает, – сказала девочка.

– А раньше тебе доводилось слышать, как звери разговаривают?

– Нет, я… погоди-ка. – Она поджала губы. – Сегодня утром, могу поклясться, одна из кур сказала: «Опять она идет!» – когда я открыла курятник. Но Эйнар и Анни тоже были во дворе.

– Хм. – Ханс Петер присел на корточки рядом с собакой. – Можешь поговорить со мной, малыш?

Пес некоторое время изучал его, потом сказал:

– Могу попробовать.

Ханс Петер поднял глаза:

– Это прозвучало как скулеж.

– Он сказал, что попробует, – перевела ласси.

– О чем это вы двое там шепчетесь? – Йорунн, веселая и розовощекая, подошла к огню. – Учите Нильсова пса фокусам?

Ее длиннопалые ладони гордо покоились на большом животе: Йорунн ждала ребенка.