– Валентин, по танкистам! – крикнул политработник молодому солдату.

Уже через пару секунд тот отреагировал на его призыв метким выстрелом. Завозившийся в люке механик-водитель танка не успел покинуть объятую пламенем машину и остался на ее броне, раскинув в стороны руки.

– Офицер у броневика! – разгоряченно, а оттого громко, заглушая шум боя, закричал пожилой политработник.

– Огонь по пехоте! – заорал, отдавая приказ своим бойцам, командир стрелковой роты.

Ручные пулеметы и винтовки солдат ожили почти разом, выкашивая все живое, что виднелось на поле перед ними. Валентин выстрелил на секунду раньше. Покинувший борт бронетранспортера немецкий офицер едва смог подняться в полный рост и что-то сказать одному из своих подчиненных, как был сражен метким выстрелом и рухнул на землю. Следом начало прибивать к земле остальных гитлеровцев, уничтожаемых пулеметчиками и пехотинцами. Гвоздили бронебойными снарядами по уезжающей на исходную позицию полугусеничной бронемашине артиллеристы, пока та не остановилась и не загорелась, облизываемая языками яркого пламени. Досталось и второй, но она успела скрыться в густом дыму, умело спрятавшись за ним от обзора наводчиков орудий противотанкового взвода.

Открытый участок поля перед ротой пехотинцев заволокло густой черной копотью. Противоположный лесной массив, что начинался за оврагом, недавно преодоленным вражеской бронетехникой, почти исчез из вида за непроглядным дымом. Шоссе и пространство по правой стороне возле него было занято пылающими машинами.

– Хорошо поработали, – резюмировал пожилой политработник, обводя взглядом устеленную поверженными немецкими боевыми машинами и телами гитлеровцев местность.

Едва он это произнес, как вдали, где-то впереди, прогремели раскаты артиллерийских залпов. Через десяток секунд все повторилось снова.

– По нам в ответ начали работать! – обернулся он в сторону находившегося поблизости старшего лейтенанта. – Не иначе как уже успели развернуть свои пушки.

– Значит, сейчас батарею сорокапяток первым делом накроют, – ответил ему, нахмурившись, ротный.

Едва он произнес эти слова, как первые выпущенные гитлеровцами снаряды упали на землю возле позиций взвода противотанковых пушек. Воздух содрогнулся от разрывов. Ввысь взметнулись куски подмерзшего сверху грунта. В стороны полетели оторванные ветви деревьев. Отовсюду посыпались еще не опавшие листья. Послышались громкие матерные крики пехотинцев, находившихся близко к местам падения снарядов.

– Уводи людей в лес! – закричал ротному пожилой политработник. – Накроют немцы сорокапятки и по нам ударят. Как пить – ударят. А мы окопаться не успели.

Старший лейтенант что-то произнес в ответ, рывком поднялся и бросился бежать вдоль залегшей на краю леса солдатской цепи, отдавая команды своим подчиненным на быстрый отход.

Тем временем снаряды продолжали сыпаться на головы не успевших вовремя свернуться и уйти бойцам батареи противотанковых пушек. Их разрывами перемалывалась земля и растительность в радиусе сотни метров вокруг. Комья земли и переломанные деревья падали на головы тех солдат, что оставались на месте, не имея возможности подняться, чтобы покинуть зону поражения.

Все закончилось так же быстро, как и началось. Воздух наполнился мелкой оседающей густой пылью, едким дымом и запахом гари. Валентин почувствовал, как гудит у него в ушах, как тело сковано упавшими на него сверху грунтом, ветками и листвой. Еще через секунды он услышал слева от себя громкие крики и стоны раненых. Он поднял голову и увидел рядом пожилого политработника. Тот стряхивал с плеч и головы землю и всматривался в направлении размещения взвода артиллеристов.