— Все мы в свое время глупости творили, — невзначай отметила тетя, накрыв меня по грудь покрывалом. — В сон клонить может. Сейчас заснешь. Это хорошо… Боли, возможно, не почувствуешь. Правда, жабры будут затягиваться, и от этого можешь проснуться. Ежели невмоготу будет, Филя тебе обезболивающее даст.

— Затягиваться?..

Коснулась шеи, где были прорези, глотнула воздуха. От сумасшедшего сердцебиения заболело в груди.

— Да ты не бойся, — как-то натянуто и совсем неубедительно улыбнулась тетя. — Это пустяк по сравнению с тем, какие боли ждут тебя на суше. Телесные, душевные… Русалки кровожадны, никто не спорит. И правильно, что люди так считают. Но они часто путают нас с сиренами, а те кровопийцы еще те… Но с людским душегубством ничто не сравнится. Алчные, злые, не видящие истины, когда она маячит прямо перед носом… И в то же время добрые и радушные. Даже морской черт не разберет, кто есть кто. Натягивать на себя маски, притворяться — их любимое занятие. И тебе такой предстоит стать. Иначе и дня не пройдет — помрешь.

— Ну ты, Вулья, даешь! — пробасил изумленно Филя.

А меня не то что изумление… ужас застал врасплох! Мурашки все тело окропили, и внутри больно сделалось от поспешно принятого решения.

— Прямолинейна, да, — тетя расправила плечи, чем тут же мне отца напомнила: гордая, статная, важная особа. — Зато горькую правду сладкой ложью не прикрываю. Сладость пройдет, а боль останется.

Она вздохнула тяжко, точно знала, о чем говорит. Точно самой удалось попробовать эту сладость, а после испытать ужасающую боль…

Но не знаю я наверняка, было ли это на самом деле. Сердце тетушки — океан, полный тайн. Необъятный, глубокий океан.

— Спи, Мира, — ласково обратилась она и, нагнувшись ко мне, оставила на лбу нежный поцелуй. — На суше я буду рядом, в обиду не дам.

— Спасибо, тетушка… — шепнула в ответ, а после неумело подавила зевок.

Веки предательски закрывались. Тело обмякло, хвост больше не дергался. Слабость растеклась от макушки до самого плавника, и я почувствовала касание цепких пальцев сна, похоже, все норовящего утащить меня в воронку.

Застучали тетины каблучки — и это было последним, что я услышала перед тем, как поддаться колдовству.

3. Глава 3. Академия боевых искусств

— Мира! Мира, проснись! Ну же!.. Просыпайся!

Звонкий голос Фили потревожил сладкий сон. В полудреме было слышно, как он хлопает огромными крыльями. Но сон был сильнее: утягивал обратно в свои теплые, такие пылкие объятия…

Нет-нет… Что-то не так. Так тяжко стало в груди, да и в голове вдруг вспыхнул вопрос…

Что птица делает под водой?

Резко распахнула глаза, села. Сердце пропустило один тяжелый удар, а затем зачастило, будто я от акулы улепетывала. Опустила взгляд на покрывало, закрывающее нижнюю часть тела. Дыхание вмиг перехватило.

Ноги. Настоящие ноги! Мои! Торчат стопы из-под одеяльца… Такие бледные, аккуратные.

— Ой, прикройся же! — Филя метнулся в другой конец комнаты. — Прикрой!.. Чешуя пропала…

И правда… Ни плавников, ни чешуи. Кожа чистая и… нежная.

Натянула по самую шею покрывало, чувствуя, как щеки наполняются жаром.

— Я все, — голос вышел глухим и сиплым.

Филя не повернулся. Вместо этого вылетел из комнаты, оставляя меня не только в одиночестве, но и в недоумении. Однако быстро вернулся, держа клювом краешек рубахи.

— На вот, — буркнул, отпустив тетину вещь прямо мне на голову. — Оденься, раз уж человек теперь.

И сел на спинку стула. Не осмеливался посмотреть, пока послушно не натянула на себя белоснежную чистую ткань, и только после глянул на меня своими огненными глазищами — открыто, даже и не пытаясь скрыть жгучий интерес.