– Ценна каждая жизнь. Быть может, сегодня я спасу его, а завтра или гораздо позже он поможет кому–то ещё. В альтернативе же, погибли бы обе жизни.

– Ещё и наивная. Откуда тебе знать, что он кинется кого–то спасать? Ты же совсем не знаешь его, вдруг он разбойник?

– Пусть и так. Пусть я наивная. Но я не изменю своего мнения. В нашем мире итак слишком много крови, кто–то же должен совершать добрые поступки. Фу–ух!

Наконец закончила, о ранах напоминали только белые полосы шрамов. Итари встала, но тело повело в сторону, много сил потратила, раны оказались серьёзными. Упасть не позволил Никор, успел подхватить.

– И отчаянная вдобавок, – шепнул, опалив шею и лицо жарким дыханием. От волка приятно пахло мятой, голова по–прежнему кружилась.

– Что, в этот раз не собираешься пользоваться случаем, а, волк?

– Зачем? Чтобы ты снова показала мне свою симпатию? – улыбался искренне. – Не–ет, так не интересно. Я обожду, пока сама не поцелуешь.

– По–моему, это ты тут слишком самоуверен, – беззлобно. И выпутавшись из некрепких объятий, вышла на улицу. Стало легче.

– Ну–ну, принцесса.

Итари доковыляла до своей повозки, закрылась и улеглась на скамью под тёплое одеяло. Ночь выдалась холодной. Но сон не шёл, в мыслях застрял Никор. Резкая смена его поведения немного сбивала с толку, то он наглый и властный, то… другой в общем. Какой же на самом деле–то? Не то чтобы возник интерес или какие чувства, просто волк перестал раздражать.

– И что я о нём думаю?

Она ещё долго не могла заснуть, ворочалась сбоку на бок, но в итоге измор взял своё. Сон её был глубок и приятен, несмотря на пережитые волнения. Утром девушку разбудил дядя, предложив накинуть плащ с капюшоном, чтобы более–менее скрыть лицо с фигурой и пойти послушать речи вчерашнего пострадавшего, которого спасла от неминуемой гибели. Того на ночь оставили под пологом со слугами и одним оборотнем, на всякий. Наскоро умывшись, наследница поспешила на улицу, ведь ей тоже было интересно услышать россказни мужичка. Подоспела как раз вовремя, тот только недавно пришёл в себя и ждал главного в обозе, чтобы поблагодарить за своё спасение.

– Меня зовут Ерней, живу в захудалой деревеньке в верстах восемнадцати к северу отсюда.

На вид был он прост, явно не голубых кровей, темноволосый, бородатое четырехугольное лицо с немного впалыми круглыми глазами, хрящеватым носом и широким ртом располагали к себе. Взамен порванной рубахи небольшое брюшко обтянула другая, выделенная крестьянином, а шаровары и сапоги остались при нём и даже почти целые.

– … так вот, помню я, собрались мы с другом на охоту, на зверя дикого и большого, что в нашу деревню стал частенько наведываться и чинить неудобства: то посевы потопчет, то пойманную нами рыбу утащит или пожрет на месте, да люд пугает. Благо не нападал пока, обходилось как–то. Ну, обмазались с другом с макушки до пят мазью специальной, отбивающий запах человеческий, бабка одна у нас изготавливает, не раз проверено. И думали медведь бурый, а покуда выслеживали, оказалось, и не он вовсе, чудо–юдо какое–то! Да шибко преумное! Темно было, но глазища у него огненные, морда страшна и огромна, а лапища–то ого–го! А зубы!

– И что, Ерней, это он тебя так? А друг–то твой где? – повернул в нужное русло повесть Неиджи.

– Друг? – мужик вдруг помрачнел, приосанился. – С Вайдом мы разделились, когда зверюга нас в густой лес загнала. Сгинул небось… Постой–ка! А я? Вы ж, получается, меня с той стороны выдернули? Грудак–то мне зверь, припоминаю, сильно разодрал, не должен был я сам выкарабкаться! Как же вы так смогли? Маг аль лекарь хороший имеется?