- Ну поехали, водитель Соколов, - вынимаю ключи. – Куда знаешь? Вдруг тебе Всеволод Петрович мой маршрут обозначил?

- Нет, конечно, не знаю. Подскажешь адрес?

- Подскажу.

Обхожу машину и замираю у пассажирской двери, жду пока Лёша откроет её для меня.

Он наклоняется так близко, что до меня долетает аромат его парфюма. Боже… вдыхаю поглубже. Почти забыла, как он пахнет. Здесь тоже всё без изменений. Воспоминания начинают бомбардировать мой мозг и нервы.

Надо успокоиться. Надо срочно успокоиться.

Только как это сделать в салоне автомобиля, когда мы сидим рука к руке?

Стоило бы переместиться на заднее сиденье, но уже поздно. Лёша выруливает с парковки, а я делаю один глубокий вдох, приказывая себе успокоиться.

Этот мужчина не имеет власти надо мной.

И пускай мне хочется побить его и зацеловать одновременно. Накричать и рыдать у него на груди. Радоваться и негодовать, выплакать обиду и спросить, за что он так со мной? С нами? Почему не исполнил обещания? Почему свёл всё на нет? Почему исчез? Почему?..

Почему, чёрт его дери, меня по-прежнему к нему тянет? Почему я так эмоционально неустойчива рядом с ним и через годы? Почему?..

Довольно быстро мы подъезжаем к спортивной школе.

Соколов вопросительно смотрит на меня, а я игнорирую взгляд и выхожу из машины. Надо встретить сына, который уже бежит мне навстречу от ворот.

И как-то не споткнуться по дороге от сверлящего лопатки взгляда Лёши.

3. Глава 3

Москва изменилась. Бываю здесь наездами, каждый раз замечаю что-то новое. Ни один из знакомых мне городов не претерпевает таких стремительных метаморфоз, как столица. Она и раньше была быстрой. Ещё бы, тут только приезжих ежедневно: под три миллиона, это те, кто на пересадки с вокзалов, аэропортов, автобусных станций. Но город растёт и поток «покорителей» тоже не иссякает.

Впрочем, некоторые районы, как мой родной, если шагнуть за стены домов, во дворы, не очень-то и изменились. Может, от того, что люди пока живут в них те же самые, а в нас самих живёт память о прошлом. Так что как бы не захватывал прогресс новые территории, что-то по-прежнему остаётся неизменным.

Хотелось бы мне приехать в родные края и лет через двадцать, чтобы увидеть, что ничего существенно не изменилось, но это точно не про Москву. Местами я её не узнаю. И понимаю, что мне нужно будет заново адаптироваться к столичному ритму и реалиям, потому что быстро уехать не получится. Краснодар меня расслабил в каком-то смысле. Южный ритм жизнь по-своему прекрасен и заманчив.

К Всеволоду Петровичу наведаюсь завтра, а пока снимаю номер в отеле, потому что не успел подготовить квартиру к приезду и тупо сплю.

Выходные с Даной порядком меня утомили. Нет, не Дана, она то как раз была великолепна, да и мозг не клевала, только мыслями я был далеко.

Отдохнуть не получилось.

Думал много.

О будущем тоже, но в основном о прошлом. О ней.

Чем ближе я к Вере, тем сильнее во мне желание увидеть её. Мне будто дали позволение на это, потому что я снова приближаюсь к семейству Сергеевых на минимальную дистанцию. Пока Всеволод Петрович мне не позвонил, действовало строгое табу, а теперь оно частично снимется.

Мне придётся сталкиваться с Верой, а вот насколько часто – это другой вопрос.

Возможно, она большую часть времени вовсе в Москве и не живёт. Такой вариант я тоже рассматриваю.

Можно было бы навести справки заранее, но предпочитаю не трогать эту тему.

После полудня пешком дохожу до Арбата. Там, в самом начале улицы у Вадима относительно небольшое заведение. Модное кафе, стилизованное под конец шестидесятых-начало семидесятых.