Наибольший вклад в шестой фактор вносят критерии:

– использование обобщенных образов социальных групп, социальных стереотипов (0,806);

– наличие упоминаний существующих социальных проблем (0,763);

– общий политический контекст материала (0,665).

Данный фактор мы назвали фактором политизированности. Как и по фактору «Агрессивность», результаты экспертного анализа существенных различий значений между «убедительными» и «неубедительными» текстами по этому фактору не демонстрируют. Это говорит о том, что политизация социальной стабильности, как и раскрытие этого концепта через «агрессивные» стратегии, является социокультурно обусловленной характеристикой российской ментальности.

Итак, факторный анализ позволил выявить шесть социально-психологических параметров социальной стабильности как концепта в сознании современного российского общества. В качестве таких параметров выступают факторы: гаранта (власти), интенциональности, «клиента», меркантильности, агрессивности, политизированности. Соотношение этих факторов образует семантическое пространство социальной стабильности в современном российском общественном сознании.

При этом убедительность текста о социальной стабильности зависит не от всех шести перечисленных факторов, а лишь от четырех первых – фактора гаранта, фактора интенциональности, фактора клиента и фактора меркантильности. Агрессивность и политизированность, являясь элементами рассматриваемой ментальной модели социальной стабильности, в то же время не являются неотъемлемыми характеристиками концепта социальной стабильности, поскольку соответствующие характеристики имеют социокультурную природу и являются проявлениями исторически-конкретных черт социальной стабильности, присущих ей в условиях современной российской действительности. Что же касается первых четырех параметров, то они, по-видимому, выражают неотъемлемые, сущностные характеристики социальной стабильности.

Действительно, социальная стабильность как состояние общества, во-первых, обладает высокой субъективной значимостью. Чем общество более стабильно, тем при всех прочих равных условиях в нем существуют более широкие возможности для удовлетворения жизненно важных потребностей и интересов широких слоев населения. Особенно это справедливо в отношении долговременных потребностей и интересов – таких, как воспитание детей, получение образования и т. д. Это свойство социальной стабильности отражает такой параметр, как «клиент».

Во-вторых, реализация стратегий социальной стабильности требует активного вмешательства субъектов, располагающих для этого необходимыми возможностями. Как уже показала современная действительность, стихийное развитие капиталистической экономики, регулируемое лишь законами рынка, не приводит к социальной стабильности. Скорее наоборот, отказ от вмешательства в «стихию» рыночной экономики, чрезмерное доверие ее способности к саморегулированию приводят к социальным потрясениям и революциям. Еще в середине XIX века это осознал немецкий философ Людвиг фон Штейн, которому принадлежит приоритет в разработке теоретической концепции социального государства[90]. Эта теория содержала новаторские для своего времени, но уже хрестоматийные сегодня идеи о том, что путем целенаправленной и планомерной государственной политики можно преодолеть углубляющуюся пропасть между богатством и бедностью, разрешить наиболее острые социальные проблемы и тем самым обеспечить социальную стабильность. Сегодня выработанное Л. фон Штейном понятие социального государства включено практически во все конституции демократических государств мира. Тем самым государства в конституционном порядке объявляют себя гарантами социальных прав людей и социальной стабильности.