Максимальные нагрузки по третьему фактору имеют следующие критерии:

– наличие упоминаний граждан, не облеченных властными полномочиями, населения или групп населения (0,710);

– наличие упоминаний потребителей товаров и услуг, клиентно-ориентированного бизнеса (0,703);

– общий контекст материала связан с социальной сферой, бытом, повседневностью (0, 589);

– общий контекст материала связан с семьей, материнством, детством (0, 557).

Данный фактор можно назвать «фактором клиента» (это название выражает ту мысль, что социальная стабильность имеет «клиентный» характер, т. е. любые стратегии, направленные на ее достижения, реализуются для кого-то, выражают заботу об этих людях, и, главное, что сами эти люди реализовать эти стратегии не могут по причине отсутствия у них необходимых для этого властных полномочий и финансовых ресурсов). Клиентами социальной стабильности являются население или конкретные группы населения, не обладающие властными полномочиями и не относящиеся к бизнес-классу. Надо также отметить, что наличие в тексте образа клиента социальной стабильности вызывает у читателя эмоциональный отклик в силу того, что он либо идентифицирует себя с ним, либо испытывает сочувствие, заботу по отношению к нему.

Максимальные нагрузки по пятому фактору имеют критерии:

– общая отнесенность к сфере экономики и деловой жизни (0,838);

– использование выражений, входящих в лексико-семантическую группу «деньги» (0,613);

– использование выражений, входящих в лексико-семантическую группу «бедность – богатство».

Этот фактор мы назвали фактором меркантильности. Эксперты сочли существенно более «убедительными» тексты, обладающие более высокими показателями по параметру меркантильности, чем менее «меркантильные» тексты, т. е. такие, в которых социальная стабильность не порождает ассоциаций с деньгами, материальным благосостоянием.

Такое положение отражает объективно существующую социальную закономерность, которая состоит в том, что недостаточная материальная обеспеченность широких слоев населения является одним из главных факторов (хотя и не единственным) социальной нестабильности.

Наибольший вклад в четвертый фактор вносят такие критерии, как:

– упоминание лиц, социальных групп, организаций, выступающих в качестве объекта управления (0,699);

– наличие критики по отношению к определенным лицам, социальным группам, организациям (0,676);

– ригористичность (строгость, апелляция к юридическим или моральным нормам, принципам, законам) (0,530).

Проинтерпретируем этот фактор как «агрессивность». Он выражает тот вектор в семантическом пространстве социальной стабильности, который связан, фигурально говоря, с «образом врага», т. е. того субъекта или субъектов, которые мешают реализации стратегий, направленных на достижение социальной стабильности, показывает, что деятельность гаранта социальной стабильности – это в большинстве случаев борьба с противодействующими элементами.

Интересно, что если в роли гаранта социальной стабильности выступают государственные структуры, то в роли противодействующего субъекта – представители бизнес-структур, и наоборот. Представители бизнеса «мешают» реализации стратегий всеобщей социальной стабильности по причине своих экономических интересов, а представители государственных структур – по причине инертности, бюрократизма и коррупции.

Однако важно подчеркнуть и то, что, по результатам экспертного анализа, существенных расхождений между «убедительными» и «неубедительными» текстами о социальной стабильности по данному параметру не наблюдается. Этот результат говорит о том, что «агрессивность» (в том числе наличие «образа врага») не связана с сущностными характеристиками социальной стабильности. Скорее можно заключить, что этот фактор имеет социокультурную обусловленность и выражает особенность российского менталитета и традиции отечественной политической культуры.