Мужчины лукаво переглядываются между собой, а потом полный хмыкает:

— Ну-ну, пусть посмотрит.

Меня напрягает это «ну-ну», но не подаю виду.

Я даже не понимаю в какой момент начинается движение, потому что тут нет как в пафосных клубах громкой драйвовой музыки, только ринг и высокий тощий мужик, который стоит возле боксерского гонга. Должно быть, это кто-то вроде судьи, ведущего?

Заключенные чуть ли не стоят друг на друге. Конечно, за исключением нашей «лоджии», где просторно.
Зэки разместились на ступеньках, внизу возле ринга, по периметру бункера.

— Началось! — растянув на губах предвкушающую улыбку, точно акула почуявшая кровь, кидает Захар.

Он встает, подает мне руку и ведет к перилам, откуда открывается вид сверху на ринг.

Тощий мужик запрыгивает на одну из железных бочек и в мегафон вещает:

— Кто здесь жаждет крови? — толпа отвечает громкими возгласами. — Вы ее получите! Сегодня ваши карманы пополнятся или… — драматично вздыхает, — опустеют. Но не будем о грустном! Предлагаю встретить наших бойцов! Под громкие аплодисменты… Наш всеми нелюбимый Баха!

Под свист и нелицеприятные комментарии выходит Бахметов. Очевидно, он не любимчик толпы. Дамир обводит толпу ледяным взглядом, поднимает голову вверх и находит меня. Он выглядит так, будто ему скучно, будто все происходящее его не впечатляет, и не он сейчас будет драться до потери сознания, а может и того хуже…

Высокомерный козел!

— А теперь встречаем нашего любимчика! — толпа взрывается оглушительными одобрительным криками. — Пе-е-екарь!

Выходит на свет он. Не человек, а скала. Огромный мускулистый мужик. Его лысая голова с маленькими глазками-пуговками совершенно не подходит огромному телу, точно какой-то чокнутый ученый решил поэкспериментировать и пришил голову сумоисту.

— Пекарь? — глухо отзываюсь. — Почему Пекарь?

— Говорят, застал свою жену за изменой и спалил в доме вместе с любовником, — просто отвечает Захар.

После этих слов, если этот пекарь победит, я готова упасть на колени и умолять Захара оставить меня себе. Держу пари, это его позабавит.

— Так что, пташка, на кого теперь поставишь? — ехидно кидает тот полный зэк.

— Мне нечего ставить. Я приз, — не своим голосом отвечаю. — А вы?

— Пекарь. Определено Пекарь.

Захар хмыкает, и я не могу понять эту его реакцию. Интересно, а на кого он поставил? Собственно, интересно не мне одной, потому что полный спрашивает, но Захар отмалчивается. Любитель интриг, чтоб его!

Надеюсь, это из тех случаев, когда говорится: «Чем больше шкаф, тем громче он падает». Если этот «шкаф» вообще можно сдвинуть с места. Не будем уже говорить о том, что бойцы явно не в одной весовой категории. Не то чтобы в тюрьме вообще кто-то придерживается правил.

— Твой выход, Евгения, — произносит Захар, когда толпа заканчивает громко приветствовать своего любимчика. — Иди к подиуму, тебя сейчас объявят. И лицо повеселее сделай! — когда я уже прошла несколько шагов, кричит. — Не на похоронах.

Ага, пока что.

Я даже не пытаюсь натянуть улыбку, потому что все равно получится гримаса, но пытаюсь расслабить мышцы лица. Ссора с Захаром мне не с руки. Не то чтобы я действительно думаю, что он оставит меня себе. Тогда его перестанут уважать и он потеряет свой авторитет.

— А теперь, самое главное… — ведущий выдерживает интригу, — наша залетная пташка! Поприветствуем приз, за который сегодня будут выбивать все дерьмо из друг друга наши бойцы!

Каждый шаг дается усилием воли. Я буквально кожей чувствую жадные, похотливые взгляды, блуждающие по моему телу. Хочется замотаться в паранджу, закрыться руками, но я заставляю своих руки спокойно висеть по бокам. Дохожу до конца, так называемого, подиума-моста и кручусь.