— Нет! — Резкий ответ. — Саиду это не понравится. Сиди здесь, и тихо.

Меня снова закрывают в комнате, щелкает электронный замок, а вот это паршиво, можно, конечно, расковырять его, но тогда все заклинит. Система «умный дом» по-турецки, удивляюсь, зачем такому влиятельному и опасному, по мнению Виолетты, человеку, как Саид, все это? Все на пушечный выстрел не должны подходить к дому.

Остаюсь одна, широкая кровать, черное покрывало, такое же панорамное окно, как в гостиной, но с тяжелыми портьерами, отдельная душевая. На стене картина, какая-то абстракция с мазками и линиями, белый бардак на черном фоне.

Бред.

Из вещей опять ничего. Глотаю без воды оставленную на прикроватной тумбочке заботливым Юсуфом таблетку. Ложусь, смотрю в глянцевый потолок, как ни странно, но мне сейчас не так хреново, и даже голос появляется.

Интересно, что у них за семья такая, что все их боятся? В нашей области выше отца — нелегально, конечно, — только Тихон Покровский, негласный хозяин. Я много слышала о нем, Ник говорил, что мужик он суровый, правильный и справедливый, но, мол, ему подобные долго не живут, если у них нет руководителей выше.

Виола шептала с придыханием, выламывая руку и выпучив глаза, что мне не повезло, и я связалась не с тем мужиком. Не повезло — это мягко сказано. Как бы странно это ни звучало, но я уже свыклась с мыслью, что меня все предали, что никто не будет искать меня и спасать. Я спокойно прошла через границу, а значит, меня уже нет.

А что Саид Джалал делал у нас в стране? В нашем городе? Какие у него были дела с отцом? Почему он уезжал такой недовольный в сопровождении усопших земляков, тела которых должны были доставить родне?

Значит, что-то не получилось?

Дела.

Вопрос занятный, начала рассматривать в углу под потолком черный шарик, это камера, думаю, что она. Ушла в ванную, осмотрела каждый угол, здесь все было так же лаконично, черное и белое, других красок дизайнер не знал.

Обшарила все углы, ничего полезного не нашла, даже пыли и волос. В комнате, прислонившись к окну, стала наблюдать за жизнью города, в котором ни разу не была.

Практически напротив дома стояла мечеть — красивая, с высокими башнями. Мне с высоты было видно, как люди с открытыми зонтиками ходят в ее дворе. Юсуф, наверное, убежал туда, грехи замаливать или просить у Аллаха ума своему хозяину.

В животе заурчало: болезнь отступала, и хотелось есть. Несколько раз стукнула в двери, кричать не могла, помахала рукой около камеры, но никто не отреагировал.

Снова легла на кровать, обняла себя руками, устала думать и накручивать. Устала бояться того, что будет дальше. Заснула, кажется, как только прикрыла веки, а проснулась резко, словно от толчка.

Было уже темно. Белый пластиковый квадратик у двери мигал красным огоньком, обозначая, что дверь закрыта. Несколько минут разглядывала его, но решилась попробовать. Глаза привыкли к темноте, встала, туже затянула халат, достав ножницы, поддела край, тот легко отошел, но несколько проводов и микросхема не вселили надежду.

Если не знаешь, что делать, делай хоть что-то.

Перерезала сразу все, прислушиваясь, внутри что-то щелкнуло, я потянула за ручку, дверь открылась. Так все просто? Плевое дело, вот бы так же открылась входная, а там запустился лифт, и кто-то добрый довез бы меня бесплатно до посольства.

Чувствуя, как пульс стучит в висках, как можно тише прошла по коридору, сжимая ножницы во вспотевшей ладони. Прошла через гостиную, дальше была вроде бы столовая с огромным столом и букетом.

Никого. Темно. Лишь подсветка горит под плинтусом.