Джордж понял, что ко всем другим противоречиям характера, Макс еще плохо умеет выражать все то, что чувствует, потому что тон его в этот момент был сух, только взгляд говорил о том, что он чувствует на самом деле. Да и то, потому что позволяет это увидеть собеседнику.

Только через месяц Джордж узнал, что у Кесси родилась дочь, и в его голове начали рождаться сомнения и предположения, одно страннее и неприятнее другого. Впервые он задумался, а правильно ли поступил, дав обещание Максу ничего ей не говорить. Вот только забрать свое слово он уже не мог.

На первой встрече с врачом, который  вполне устроил Макса как специалист, он сообщил тому, что его основное условие, чтобы его изменили настолько, чтобы даже знакомые люди не могли узнать. Даже голос. Спенс если и удивился, то не стал уточнять причину, тем более клиент был от Джорджа и оплатил огромную кучу денег, в том числе, явно за молчание.

В итоге через несколько месяцев после нескольких операций и восстановительного периода, Макс летел домой.

 «Прошел почти год с того судьбоносного дня», - думал он, входя в ту самую комнату в своем доме, где провел столько времени в кресле, и вспоминая теперь, сколько всего произошло тут. Он помнил все попытки самоубийства, вспомнил мучительно тянущиеся как поставленные на паузу дни, которым он в то время потерял счет, когда сидел в инвалидном кресле, уткнувшись в одну точку за окном днями, а чаще пьяным в стельку. И очень отчетливо вспомнил день, когда сидел с пистолетом у виска. И сразу все его мысли заполонила Кесси, как лна была рядом тогда. От последнего воспоминания о ней, поцеловавшей его в ресторане, у него тут же перехватило дыхание.

Все то время, пока он выполнял задуманное, Макс запретил себе что-либо выяснять про нее, даже думать. Не думать и не вспоминать ее совсем он не мог, но боялся, что увидев фото, не выдержит и примчится к ней до того, как все будет закончено, как он задумал. Но вот именно сейчас он понял, как страстно и безбашенно жаждет ее увидеть. Его останавливало только то, что он не хотел в необдуманной спешке все испортить. Макс привык всегда все досконально продумывать, поэтому он к своему приезду попросил Хэнка собрать о ней и ее жизни за прошедший год все материалы, все, что только можно. Отчет ждал его на столе, и он затаив дыхание открыл файл, где лежали фотографии Кесси и копии документов.

От самой мысли, что он сейчас ее увидит, пусть только так, у него сильнее забилось сердце. Макс медленно взял в руки лежащие наверху фотографии и стал изучать. С них он увидел вполне довольную, спокойную Кесси, улыбающуюся загадочной улыбкой. То она гуляет с коляской, то она наклонилась и разговаривает с ребенком. Вот только малыша толком видно не было ни на одной из них. Макс как не вглядывался, не мог увидеть ничего, кроме того, что тот темноволос. Но Кесси тоже была темноволоса, и у Макса зашевелился червячок сомнений. Мужчина вдруг подумал, что у него нет никаких доказательств, что ребенок его.  Тогда, сам того не ожидая, он судорожно захлопнул папку и резко отодвинул ее от себя.

«Завтра День Благодарения» - вдруг понял Макс, отвлекаясь от жгущей его мысли о ребенке, и невольно его мысли вернулись к этому празднику в прошлом году, когда он был уверен, что ему не грозит увидеть его еще хоть раз. Он вздохнул, понимая, как сильно за это время изменилась его жизнь в очередной раз, не говоря о самом себе. Макс до сих пор не мог привыкнуть к своему новому лицу.

Но только сейчас, чувствуя себя полностью восстановившимся, Макс позволил себе подумать, а скорее помечтать, о том, как встретиться с Кесси. Еще в тот день, после того, как был готов умереть, он решил, что позволит себе появиться перед ней только тогда, когда будет таким, как прежде, а до этого считал, что мечты о несбыточном только будут демотивировать его. И он не думал о ней. Вернее, старался, насколько возможно. Но сейчас….