— И опять ты врешь, дорогуша. Твой Славочка бесплоден. Мы это уже выяснили, я видел его грёбаную спермограмму собственными глазами. Мои парни его раскололи ещё тогда, пять месяцев назад. Поймали возле клиники и случайно обратили на это внимание. Он пытался вылечиться от бесплодия.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вот и что теперь делать? Как выкручиваться? Лёгкое возбуждение вмиг сжигается страхом. Какой подготовленный, однако, умник попался. Всё прорыл. Аха! У меня едва не начинается истерика с бурным смехом. Я бросаю короткий взгляд за широченную спину главного и вижу знакомые рожи. Два амбала в кожанках, скрестив руки на груди, в одинаковой позе охраняют входную дверь моей квартиры. Они — самые верные подхалимы главного авторитета. Я запомнила имя одного. Того, с уродливым рубцом на полщеки — Серый, тот самый чмырь, который вернул меня домой.

— Но вдруг, а в-вдруг… — я ёрзаю на диване, будто сижу пятой точкой на раскалённых углях. Слов нет. Мне не выкрутиться. Не поверит же?

— Зато я очень хорошо помню, что, когда я тебя трахал, у меня порвалась защита. Я тогда ни о чём, кроме кайфа, не думал. Сама понимаешь, мозги отключились, кровь из башки хлынула в член, ведь такой вкусной девочки у меня давно не было. А стоило бы принять меры. Впервые в жизни я так глупо лоханулся. Чувствую себя полным идиотом.

— Зачем я тебе? Я могу жить и одна. Я никому ничего не скажу, а ты и дальше промышляй своими тёмными делишками, — дрожу я, вжимаясь в спинку дивана до тех пор, пока затылок не начинает пульсировать от напряжения.

Кажется, Данте утомила никчёмная болтовня. Он даже демонстративно зевнул. А потом вдруг… Рывок вперёд, я взвизгиваю, когда его рука цепко впивается в мои волосы, крепко их сжимает, дёргая на себя. Секунда. Я опять его безвольная пленница, которую он ловко держит за поводок.

— Если бы ты не была такой красивой, я бы уже давно перерезал тебе глотку, — шепчет в полтона голосом с хрипотцой, прикрыв веки, и нюхает меня. Втягивает ноздрями запах моих волос, пока я дрожу, как зайчишка перед голодным волком.

— Убьёшь меня? — сглатываю, трясусь, на глаза давят слёзы. Я чувствую приближение конца. Возможно, я не доживу до вечера. — И ребёнка т-тоже?

Данте фыркает, грубо толкает меня обратно к дивану, чеканя приговор:

— Нет. Ни. За. Что. Ребёнок — мой. На законных основаниях. Он — это я. Он — часть меня. Моя кровь в тебе, Прелесть. Я просто его заберу. Вместе с тобой, разумеется. А тебе, Алиса, грозит опасность. Если мои недруги узнают об этой удивительной новости… они получат идеальное средство манипуляции Данте Шахиным. Я не могу так рисковать. Поэтому сейчас ты переодеваешься, берёшь с собой самые необходимые шмотки и едешь со мной.

Ух. Протяжный выдох с ноткой облегчения вырывается из моей груди.

Пощадил. Не тронет, значит! Мы будем жить. Но рано ещё радоваться. Наверное, лучше прямо сейчас отдать жизнь, чем стать рабыней дьявола? Стать его вещью. Игрушкой. Собственностью. Чтобы навсегда распрощаться со своими правами. Не жить, а существовать. Как какой-то неодушевлённый предмет.

— Куда? — сглатываю, не сводя с него глаз.

— Ко мне в особняк. Будешь жить там, под моей опекой, пока не родишь. А дальше будет видно. Дальше я решу, что с тобой делать.

Значит, я должна стать инкубатором? Сначала шлюха на одну ночь, теперь пленница. На несколько месяцев. Сосуд для вынашивания потомка. У меня сдают нервы. Я вскакиваю на ноги, даже пытаюсь кричать, топая ногой:

— Сумасшедший… Никуда я не поеду! Не хочу! Убирайтесь, или я вызову полицию! Подам на тебя в суд. И тебя посадят в тюрьму!