— Да, да. Я рыба.

— Баба Женя? Чёрт!

Поздно. Толчок, дверь бьётся о стену. С такой силой, что штукатурка на голову сыплется. В мою квартиру вваливаются три огромные фигуры в чёрной одежде.

Боже! У меня душа из тела вылетает от этого необратимого зрелища, но уже поздно бить тревогу. Взвизгнув, я отлетаю спиной назад, вжимаюсь в стену затылком, закрываю рот ладошками и падаю в пучину агонии. Вальяжной походкой, криво усмехаясь и облизываясь, в дом входит ОН. Тот, кого я боюсь до трясучки во всем теле, тот, от кого я  хотела сбежать и которого хотела забыть его навсегда.

Данте навалился на меня сверху, зажимает в углу, как удав мышь, перекрывая весь белый свет своей огромной мощной спиной. В ноздри врывается знакомый терпкий запах власти, я практически рыдаю, утопая с головой в ледяных, глубоких безднах — его глазах. Бандит по-свойски хватает меня за подбородок, надавливает на него пальцами и обжигает мои губы горячим выдохом:

— Ну привет, Прелесть. Скучала?

9. Глава 7.

— Что т-тебе надо?

Шок. Ступор. Вселенский ужас. Его рука падает на моё бедро, задирает край халатика вверх, скользит выше по голой коже, вызывая жаркие волны озноба. Прикосновения сильных рук, будто паяльник, оставляют невидимые ожоги — метки. Неожиданно ладонь бандита накрывает мой живот. Его пронзительные зрачки, как у хищника, становятся шире, будто он — голодный лев, а я — несчастная, угодившая в его когти овечка. Мужчина сильнее сминает мои бёдра, властно шарит по животу горячей ладонью, будто заявляет на меня законные права и на то, что спрятано там, внутри меня. Он лапает меня не грубо, но настойчиво, не причиняя ни капли боли, будто проверяет, будто хочет убедиться, что я действительно в положении. Так и есть. Он это понимает.

В лазурных радужках вспыхивают красные кольца огня и замогильная тьма. Одновременно. Он смотрит только на меня. Глаза в глаза. Не моргая, задержав дыхание. Будто проникает, просачивается в самую душу, ставит клеймо на моём сердце. Визуально. Грозным, острым взглядом. Взглядом жестокого, опасного зверя. А затем, наклоняясь ещё ниже, ледяным тоном рычит мне точно в губы:

— Я здесь, чтобы забрать своё.

Горячее терпкое дыхание со вкусом табака и мяты бьет меня по распахнутым губам. Я начинаю дрожать, сгибаться пополам под гнётом вселенского хаоса. Я падаю в бездну, лечу в бесконечность, когда до меня доходит осознание смысла его слов. Мамочки! Он… он знает. Бандит знает мой секрет.

— Так ты, оказывается, решила меня обмануть? — мужчина начинает злиться, а я молчу. Мне так страшно! Язык отсыхает, будто я немая. Неподчинение и заторможенность раздражает преступника. Бах! Я взвизгиваю, когда он, запугивая меня, лупит кулаком в стену. Непробиваемый, как сталь, кулак с глухим стуком впечатывается в бетонную стену в паре сантиметров от моего лица. Крошки побелки, будто снег, падают на мои волосы.

Я. В. Полном. Шоке. Что сейчас будет?

Я открываю рот. Дышу часто и рвано, задыхаюсь. Тяну руки к животу, пытаюсь защитить самое важное от бешеного зверья. Мамочки! Да если он узнает, он же не пощадит. В пыль нас сотрёт. Данте скалится ещё жёстче. На точёных скулах играют желваки, полные, чуть влажные губы обнажают хищный оскал. Я даже вижу, как подергивается его левый глаз. Он трясет рукой, стряхивая с кожаной куртки крошки побелки, разминает пальцы, резво сжимает руку в кулак, чуть отводит её назад и целится. Но уже не в стену. А точно мне в голову.

Один удар. Всего лишь один его мощный хук… и я — воспоминание.

— Нет!

Я кричу, оживаю. Надо бороться за свою жизнь. Хоть как-то попытаться отстоять свои права. Я не его собственность! Я не вещь! Чтобы приходить ко мне, когда вздумается, и трогать, как захочется. Да кто он, чёрт возьми, такой? Надо врать, отбиваться изо всех сил и притвориться, что этот ребенок не его, а Славы.