Собственно, начать этот раздел следовало бы с экспериментов в графике – с фигурных стихов. По-латыни их писал – поколением раньше Авсония – поэт Порфирий Оптатиан; гексаметрические строки равной длины, буква в букву, по вертикальным началам их – акростихи, по вертикальным концам – телестихи, а по серединам сложными зигзагами змеятся месостихи, и все они тоже представляют собой гексаметрические строки. Но перевести такую конструкцию у меня не хватило способности.

Макаронические стихи – это эксперимент в лексике: стихи, написанные на смеси двух (редко больше) языков. В новоевропейской поэзии это обычно латинские гексаметры со вставками итальянских, французских и проч. слов, склоняемых и спрягаемых на латинский лад («лопата у него – лопатус, баба – бабус»): комический псевдолатинский язык, как будто латынь – это мука в макаронах, а народные языки – это сыр и масло, к ней примешанные. Сочиняться они стали в Италии в конце XV века, а образцом были вот эти стихи Авсония – латинские гексаметры, в которых греческие слова обросли латинскими суффиксами и флексиями. Авсоний писал их на старости лет, обращаясь к товарищу по риторской профессии и соседу по «сантонским полям» в южной Галлии; заключительные стихи – цитата из Горация, «Оды», II, 3, 15–16, один стих в подлинном виде, другой в греческом переводе.