– Иными словами, вы приехали в Париж, чтобы убедить меня позволить вам одевать будущую герцогиню Кливдон? Вы это хотите сказать?

– Конечно, нет. Я приезжаю в Париж дважды в год по двум причинам. – Она подняла указательный палец. – Во-первых, чтобы привлечь внимание корреспондентов, которые снабжают дамские журналы последними новостями о парижской моде. Прошлой весной миссис Шарп прочитала в журнале описание моего прогулочного платья, заглянула в наш магазин и стала постоянной клиенткой. Она, в свою очередь, рекомендовала нам свою закадычную подругу леди Ренфрю. Надеюсь, и другие дамы их круга постепенно станут нашими клиентками.

– А вторая причина? – нетерпеливо спросил герцог. – Кстати, вы можете не размахивать пальцами. Я и так умею считать.

– Вторая причина – вдохновение. Сердце моды бьется в Париже. Я иду туда, где много модно одетых людей, и они снабжают меня идеями.

– Понимаю, – медленно проговорил герцог, хотя на самом деле так ничего и не понял. Что ж, такую цену приходится платить за общение с владелицей магазина, вульгарной хапугой, думающей только о деньгах. Вчера ночью он мог уложить в постель мадам Сен-Пьер, но упустил свой шанс, преследуя эту… это создание. – Я – всего лишь случайное… побочное обстоятельство.

– Я надеялась, что вы достаточно разумны, чтобы не понять меня превратно, – нахмурилась Марселина. – Мое главное желание – быть вам полезной.

Герцог прищурился. Похоже, она держит его за дурака. Сначала соблазняла его в опере, потом завлекла в эту толпу и теперь считает, что сделала его своим рабом.

Что ж, мадам Нуаро не первая и не последняя женщина, которая позволила своему воображению разыграться.

– Я всего лишь прошу вас подумать, – примирительно сказала она. – Вы хотите, чтобы ваша супруга была одета лучше всех в Лондоне? Чтобы она стала законодательницей мод? И перестала носить платья, которые ее только портят? Конечно, хотите.

– Мне плевать на то, что носит или будет носить Клара, – буркнул герцог. – Я люблю ее такой, какая она есть.

– Это прекрасно, – продолжила Марселина, – но при этом вы не принимаете во внимание ее положение. Герцогиней Кливдон должны восхищаться, а люди обычно судят по внешнему облику. Если бы это было не так, мы все ходили бы в шкурах, как наши далекие предки. Не думала, что такой человек, как вы, может всерьез утверждать, что одежда не важна. Вы на себя-то в зеркало давно смотрели?

Герцог уже кипел от гнева, втайне подозревая, что у него из ушей валит пар. Да как она смеет так говорить о Кларе? И относиться к нему свысока? Он хотел бы схватить ее и… и…

Будь она проклята! Кливдон не мог припомнить, когда женщина, и уже тем более торговка, доводила его до такого бешенства.

Он сухо буркнул:

– Говорите о себе. Я в Париже. А здесь, как вы сами изволили заметить, бьется сердце моды.

– А в Лондоне вы носите только старые вещи? – невинно поинтересовалась Марселина.

Герцог так старался сдержаться и не придушить ее, что не сумел придумать достойного ответа. Он мог только молча испепелять ее горящими глазами.

– Нет никакого смысла злиться на меня, – сообщила Марселина. – Если бы меня было легко обидеть, я бы никогда не преуспела в своем бизнесе.

– Мадам Нуаро, – чопорно проговорил герцог, – вы меня с кем-то путаете. Полагаю, с дураком. Прощайте. Желаю вам хорошего дня. – И он повернулся, чтобы удалиться.

– Да, конечно. – Марселина лениво помахала рукой. – Теперь вы намерены бежать со всей возможной стремительностью. Удачи! Думаю, увидимся у Фраскатти.

«Отель Фраскатти, улица Ришелье, 108. Это игорный дом, который считается вторым по респектабельности в Париже, поскольку здесь собирается только избранная публика. Допускаются дамы».