Она замерла.

– Ты… ты тоже?..

Он медленно кивнул.

– Да. Когда—то давно. Вначале это были просто сны, которые я принимал за необычайно реалистичные видения. Но потом я заметил, что они оставляют след в реальности. Я пытался изменить события – сперва незначительные вещи: разговоры, детали встреч, даты. Но затем я сделал ошибку.

Лия напряглась:

– Какую?

Он посмотрел на неё долгим, изучающим взглядом.

– Я изменил свою историю с Эмили.

– Ты рассказывал мне о ней, – сказала она осторожно.

Егор кивнул, обхватив руками чашку с давно остывшим чаем.

– Она была для меня всем, – сказал он тихо. – Но в какой—то момент мне показалось, что я сделал неправильный выбор. Что если бы я признался ей раньше? Что если бы мы были вместе с самого начала?

Лия чувствовала, как внутри у неё всё сжимается:

– И ты изменил это?

– Да. Во сне я заставил себя пойти к ней, сказать, что чувствую, ещё до того, как это произошло в реальности.

– И что случилось?

Егор криво усмехнулся.

– Вначале всё казалось идеальным. Мы были счастливы. Всё шло так, как должно было идти. Но потом я начал замечать детали.

Лия сжала ладони.

– Какие?

– Её воспоминания изменились, – он провёл рукой по столу, словно выравнивая несуществующие складки. – Она перестала помнить моменты, которые мы прожили в моей оригинальной версии прошлого. Её характер изменился. Она реагировала на вещи не так, как я ожидал. Я понял, что той Эмили, которую я знал, больше не существовало.

Лия сглотнула.

– Но ведь сейчас вы вместе?

Егор слабо улыбнулся.

– Да. Потому что я остановился. Я перестал вмешиваться. Я больше не пытался менять то, что уже случилось.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Ты хочешь сказать…

– Да, – его голос стал твёрдым. – Если ты продолжишь, то можешь не просто потерять куски своей жизни. Ты можешь исчезнуть из неё.

Лия тяжело вздохнула, чувствуя, как внутри растёт страх.

– Исчезнуть…

– Представь, что однажды ты проснёшься и не узнаешь, кем ты была.

Она медленно покачала головой, не зная, что сказать.

– Значит, мне нужно остановиться, – прошептала она.

Егор кивнул, глядя на неё внимательно.

– Пока ещё есть, что спасать.

Лия вышла из квартиры Егора, ощущая, как воздух вокруг неё стал вязким, почти ощутимым. Ей казалось, что она идёт по воде, по густому, сопротивляющемуся пространству, которое теперь не принадлежало ей полностью. Слова брата эхом отдавались в сознании: "Ты можешь исчезнуть из собственной жизни." Она не могла их забыть, не могла отмахнуться, не могла убедить себя, что это просто пугающая теория, преувеличенный страх.

Теперь всё, что она делала, каждая мысль, каждое движение напоминало ей о том, как хрупка её реальность.

Она шла медленно, будто боялась, что если ускорится, то что—то изменится вокруг неё прямо на глазах. Проходящие мимо люди казались нормальными, занятыми своими делами, но Лия больше не могла быть уверена, что завтра их лица останутся прежними, что они будут знать её имя, что её собственные воспоминания совпадут с тем, что будет записано в её телефоне, книгах, фотографиях.

Женщина вспомнила, как всё начиналось. Всё казалось игрой, захватывающим исследованием природы сна и реальности, поиском ответа на вопрос, который волновал её с детства: "что есть время и можем ли мы его изменить?" Но теперь это было не любопытство, не эксперимент, а что—то куда более опасное.

Она зашла слишком далеко.

Раньше её жизнь была понятной: книги, встречи с коллегами, редкие отношения, которые она никогда не ставила во главу угла. Теперь же всё это разрушилось, обернулось зыбким сном, от которого невозможно проснуться.