«Целая процессия, твою мать!» - мысленно усмехаюсь я, но до чертиков рад, что Ольга и пацанчик стали моей семьей.

- Дедушка, ты заболел? – негодующе говорит маленький начальник. – К тебе вот целая стая врачей прилетела.

- Врачи не летают, малыш, - улыбаюсь я и, вставая из кресла, пожимаю руку Сергею Ивановичу, нашему лучшему терапевту, и киваю лаборанту Тамаре.

- Мы с Тамарой ходим парой, - хмыкает Сергей, высокий и худой как жердь, и косится на маленькую и толстенькую  коллегу.

Трудно представить себе совершенно разных людей, но лично меня еще со школьных лет такие шутки не развлекают. Я во все глаза смотрю на Ольгу в слегка обтягивающем спортивном платье, замечаю волосы, убранные в строгую дульку, и за малым не тянусь к ней, желая выкинуть все шпильки к едреной фене.

- А почему вы не в постели? – так же требовательно, как и Роберт, спрашивает меня Ольга. – Вам, кажется, постельный режим прописали.

- Кто прописал? Василий у нас хирург, а не терапевт, - отмахиваюсь я и, улыбаясь, киваю внуку. – Ты пришел посмотреть, как у меня будут кровь брать?

- Нет, - пугается малыш, но не убегает, а осторожно подходит к журнальному столику, где Тамара раскладывает пробирки.

Я искоса наблюдаю за ребенком. Замечаю любопытный взгляд и то самое задумчивое выражение лица, что в детстве иногда появлялось у Кирилла. Где мы с Галкой его упустили и в чем? Я работал как проклятый, она воспитывала. Он же ни в чем не знал отказа. Брендовое шмотье, кружки английского и художественная школа…

«Может, в консерватории что-то подправить?» - проносится в башке цитата  Жванецкого.

- Роберт, - строго зовет сына Ольга, - ты собирался поздороваться с дедушкой и помочь мне выбрать домик для Бимки, - замечает она, забирая у ребенка собаку.

- Сейчас меня доктор посмотрит, и приходи поболтать, - стараюсь утешить расстроенного Роберта.

- Вы заразный, - на ходу бросает сноха и, взяв сына за руку, уводит прочь. – Через пару дней дедушка пойдет на поправку, и ты сможешь с ним поболтать, - уверяет она Роберта, спускаясь по лестнице. Умом я понимаю, что Ольга права. Еще не хватало наградить ребенка гнойной ангиной. Но в башке словно мультик мелькают картинки семейной идиллии. Мы с Ольгой в обнимку валяемся на кровати, а вокруг носятся дети. Роберт и еще двое мелких спиногрызов.

Она приходит ко мне сразу после ухода медицинского десанта. Вернее, сначала в комнату вплывает Анечка с завтраком. И поставив полный поднос на комод, прикатывает поближе к кровати тумбочку и выдвигает из пазов небольшой столик. Ставит сверху поднос со всякими вкусняшками и тактично удаляется.

Ольга садится на самый краешек кровати и привычным жестом кладет ладошку на мою ногу.

«Ну, и как прикажете есть?» – мысленно усмехаюсь я и в то же время боюсь пошелохнуться.

- Не спугни! – вопит моя чуйка.

- Что там, на воле, делается? – спрашиваю, пытаясь шутить, и тут же ощущаю, как одноглазый Джо приходит в движение. Может, и нужно сделать дыхательные упражнения, чтобы привести негодника в лежачее положение, но мне до жути хочется обнять Ольгу, и впервые за несколько лет я понимаю, что непреодолимо хочу женщину. Вот эту самую, сидящую рядом на кровати и болтающую чепуху о Бимке. Схватить в охапку, притянуть к себе, утащить в ванную…

«Та-а-а-к, - останавливаю сам себя и, обмакнув оладью в малиновый сироп, спрашиваю добродушно.

- Я никак не пойму, Олюшка. Кирилл рассказывал, что приезжал к тебе в Эдинбург. А ты уверяешь, что вы не встречались.

- Когда именно он приезжал? – поднимает она на меня свои зеленые глазищи. – До рождения Роберта? Или после?