- Галина уверяет, что после. Вроде как и тест на отцовство делали… И тут кроется вторая загадка. Меня эти девяносто два процента сильно смущают…

- Вадим Петрович, - вздыхает Ольга, вставая. – Я понятия не имею, куда ездил Кирилл, с кем он встречался и какие тесты делал. А девяносто два процента он, наверное, разглядел на этикетке Гленморанджи. Кажется, они запустили самый крепкий виски в мире.

- Оля, - прошу я, отставив завтрак в сторону. – Не уходи. Может, сейчас не время разбираться с этой хренью. Но я задал тебе вопросы, мучающие меня уже который год. Давай разберемся вместе.

Она замирает лишь на секунду в нерешительности, а потом снова садится у меня в ногах. Вот только руку мне на лодыжки не опускает.

- Вадим Петрович, - заявляет Ольга, подавив вздох. – Я уехала в Шотландию через месяц после нашей знаменательной встречи в ресторане. И с тех пор не видела Кирилла и не общалась с ним.

- А как же тест? – вскидываюсь я, окончательно забыв о завтраке.

- Я неотлучно нахожусь с Робертом со дня его рождения. И мы ни разу не предоставляли биоматериал для теста ДНК. Да и Кирилл точно знал, что я ни за что не стану с ним встречаться. Мы плохо расстались, - с трудом сглатывает она. – И я официально оформила отказ от алиментов.

- Но, - пытаюсь разобраться я, но моя сноха резко обрывает.

- Я сказала вам все. И больше не желаю возвращаться к этой теме.

- А от кого Роберт, можешь мне сказать? – спрашиваю, заранее зная, что услышу в ответ.

- Нет, - мотает она головой и, подхватившись, несется к выходу. Лишь на минуту останавливается в дверном проеме и сквозь слезы бросает мне с упреком. – Я никогда не стану проходить этот тест. Только когда Роберт вырастет и сам захочет… Это невыносимо, как же вы не понимаете! – кричит она и, топнув ногой, убегает прочь.

«А ты опять все испортил, - понурив голову, пеняет мне одноглазый Джо. – Теряешь сноровку, Вадик. Завел бы девушку в ванную, а там бы я и сам справился. Оттянулись бы по полной. А так… читай научные статьи о любимой ринопластике или спи!»

«Как бы не так! – думаю сердито. – Мне разобраться надо. Ты еще не знаешь, милая, какой я дотошный!»

Прикрыв глаза, я мысленно рисую схему. Большой кружок посередине листа – Это Кирилл. Рядом два других поменьше – мы с Ольгой. От «Кирилла» веду стрелочки в сторону, а сам думаю, как бы мне точно узнать, куда мое чадо моталось сразу после рождения Роберта. И кто же все-таки врет? Кирилл или Ольга? Как жаль, что нельзя провести очную ставку.

«Загранпаспорт, твою мать! Его никто не подумал сдать! - спохватываюсь я и, резко сев на кровати, звоню Галке. Но моя бывшая не берет трубку.

«Наверное, ведет прием, или на планерке», - думаю я и, поразмыслив с минуту, звоню знакомому пограничнику. Он у меня так и записан в телефоне – «Джульбарс». Когда-то давно я ему делал репозицию – соединял кости после открытого перелома. И, кажется, вправлял перелом запястья. Лучевая кость – ее особо не загипсуешь.

Разговор ни о чем с матерком и воспоминаниями о лихой молодости заканчивается получением точной информации. За последние пять лет мой сын из России выезжал только в Турцию, в Испанию и в Штаты. Вот только зачем соврал матери? Или Галка что-то не так поняла?

Но, честно говоря, мне положить болт на поездки сына. Главное, что он соврал! И никакие тесты не проводились.

«Кто молодец? Я молодец, - мысленно размышляю я. – Без особого напряга выяснил правду. Можно, конечно, без Ольгиного ведома сделать тест. Вот только она не простит, когда узнает. И тогда я точно потеряю и ее, и Роберта. Да и какая разница, сын он мне или внук? Растить ребенка все равно мне. И уж если Олюшка против, то и я настаивать не собираюсь!»