Баба Зина задумалась, а потом встрепенулась и закивала:

– Мы вот так с нашими раньше-то собирались, Клавка, Зойка, Тамарка. Сядем на лавочке и обмениваемся, комментируем. И всё такое интересное.

Бабуля как будто нащупала знакомую тему, и хоть я видела – за мое самочувствие она ещё тревожится, а все же оживилась, повеселела. Даже, возможно, заинтересовалась. И я кивнула:

– Ну почти.

Так вот, за этими мыслями, неладное я заподозрила не сразу.

Поставив телефон на подзарядку, всё крутилась перед зеркалом, решая, достаточно ли элегантно буду смотреться в этом сарафане, который кстати, не мешало бы погладить. Запас одежды нещадно мал, и как жить с этим я пока что не представляла.

Спросив у бабы Зины про утюг, я сначала решила, что мне послышалось. То есть как это, сейчас никак нельзя гладить? А кто запретил?

Но выяснилось, что никакого властного надзирателя тут нет, а привести одежду в достойный вид мешает отсутствие... электричества. С утра было, но уже отключили до вечера.

Поведав шокирующие подробности этого и без того не самого спокойного утра, баба Зина куда-то вышла, а я тут же мысленно взвыла. И, конечно же, с опозданием вспомнила упоминание бабули про расписание подачи света в этих краях. А заодно и радость, что по средам, субботам и воскресеньям электричество "даже целый день".

Отпад просто.

К тому же сегодня понедельник, а это значит... чёрт. Чёрт. Черт!

Бросилась к телефону, но темный экран меня совсем не порадовал. А если что интересное заснять надо будет? Как же я без него, пусть и до вечера?

За что?

Я почти рыдала, расхаживая по маленькой комнатушке, которую баба Зина назвала спальней. А потом вспомнила, что скоро придет маньяк, а распухшие от слез глаза и искусанные губы мне не идут. Ну разве что чуть-чуть.

Но толком мне успокоиться не удалось, я вдруг услышала пронзительный крик бабы Зины и даже телефон выронила. Конечно, это был эпичный зов Гонсало. А через какое-то время, она и сама появилась в доме. Я как раз успела переодеться обратно в шорты и топ, волосы собрала в хвост – сделаем упор на грациозные шею и плечи.

– Что-то случилось? – спросила я, осторожно подходя ближе.

Бабушка была очень чем-то опечалена, опустилась на табурет и вздохнула. Уж не знаю, что совершил этот рогатый, но отчего-то внутри появлялось подозрительное чувство.

– Гонсало, негодник эдакий, что вытворил, что вытворил, – бабуля взялась за голову.

А я аккуратно поинтересовалась:

– И что?

Баба Зина снова вздохнула, поправила платок и покачала головой:

– Совсем обезумел малый! Представляешь, всю твою вчерашнюю работу испоганил!

– Прямо мою?

Признаться, я не сразу вспомнила, как вчера самоотверженно помогала бабуле. Ну ладно, просто помогала. Пыталась. Хоть и недолго.

Баба Зина тем временем продолжала сокрушаться:

– Да, ни одного кустика не осталось с того ряда, только три сорняка торчат, пропустила поди. А он все вырвал, вытоптал негодник.

Смутно понимая, что напортачил не козёл, а некто иной, я все же кивнула:

– Это он, конечно, зря.

– Хорошо, ущерб небольшой, ты же мне поможешь, доченька? Там ещё несколько рядов надо прополоть. А воду дадут, так полить. И может, ещё и перчик подвяжешь?

– Может, и подвяжу, – согласилась я осторожно.

Наверно, стоило убедить бабушку, что я и огород все же несовместимы, но она мне не оставляла выбора. Тут же вручила платок и захвалила. При этом Баба Зина так уверяла меня, какая я молодец, что стало неудобно отпираться, да и вообще, это всего лишь огород. Справлюсь.

Через пару часов я уже была не так полна энтузиазма, зато из полезного – минус килограмм однозначно. И теперь я знаю, что сорняки, если приглядеться, от помидоров отличаются.