В руку ложится что-то мягкое. Ну вот, пошли с купюр.

Промаргиваюсь. А не, нет, не подаяние, а салфетка. Передо мной стоит девушка в серой курточке нараспашку. В такой холод и без шапки.

- Д-добро пожаловать в лучший ресторанный комплекс нашего города! – отрабатываю я осипшим голосом свою речевку. Для моей спасительницы и приветственный танец исполнить не жалко. Делаю рукой приглашающий жест, приседаю в реверансе и добавляю уже тише. – И спасибо вам огромнейшее!

- Желаю вам встретить в Новом году того, кто подарит вам радость самой настоящей любви! – Незнакомка улыбается и скрывается в тепле*.

Точно! Вот, что я хотела добавить на листочек. Работу попросила, а про любовь забыла. Мне определенно пора в отпуск.

Пока я размышляла, как лучше проникнуть в кроличий цилиндр, чтобы исправить свое пожелание, на крыльце показался Витаминыч. Долго же начальник добирался до выхода. Я уже околеть успела.

Достаю из закромов улыбку, растягиваю – на, мол, смотри, стою улыбаюсь, сбегать не собираюсь. Он кивает в ответ, а потом… одновременно происходит несколько событий.

Оборачиваюсь к парку, замечаю, как к крыльцу крадутся мальчишки, в руках у них готовые снежки, причем эти поросята не поленились расковырять лужу и окунуть их.

Спустя секунду снежок летит в мою сторону. Понимаю, если останусь стоять замерзшей статуей, салфеткой тут не обойдешься.

Резко приседаю и для верности накрываю голову руками.

- Какого хрена? – позади меня раздается грозный рык. После «хрена» звучит еще несколько непечатных слов, которые моя бабуля называет «пикалками».

Вчера на рынке на полсотни обвесили. Пока продавщицу как следует не обпикала, деньги не вернула.

- Ты совсем охренела? Какого ты присела, овца разукрашенная?

Ой-ой, кажется, это пиканье относится ко мне.

Оборачиваюсь.

Яков Вениаминович во всей красе.

- Лавыгина! – орет так, что парочка гостей ускоряет шаг, будто они тоже могут попасть под раздачу. – Какого присела, спрашиваю?

Не, ну нормальный? Я ему еще и виновата.

По директорской лысине растекается снежок. Грязные полосы уже закапали бежевое пальто. К чему он вообще купил бежевое? Тоже мне пижон. Темное надо носить. На нем грязь меньше видна.

- Вы меня овцой назвали! – вырывается у меня.

- И мало назвал! За такое-то пальто! – орет Витаминыч и повторяет свою мантру. – Уволю!

Не успеваю придумать оправдание, как он переходит на шепот:

– Ладно, не совсем уволю, но листовки ты у меня месяц резать будешь.

Я уже согласна хоть цех подметать, лишь бы мне разрешили уйти с улицы, где становится все холоднее и печальнее.

- Если бы не Елена Павловна, я бы тебя…! – он изображает, как именно придушил бы меня. Выхватывает из моих рук салфетку, которой я только что обтирала лицо, стряхивает ею с лысины остатки снега и бежит к крыльцу, к которому подъезжает белый лексус.

А грязную салфетку сует обратно мне в руки. Больше ведь некуда.

Из шикарного салона выплывает красное шелковое платье в пол. К платью прилагается колье, макияж стоимостью в десятку минимум («и то если запишешься» доносит нам разведка в виде Альбинки) и укладка («говорит, что рыжие у нее свои, но я-то знаю, где и у кого она их красит» - источник тот же).

Елена Павловна, владелица нашего ивент-агентства. Для сотрудников за глаза Лиса, для клиентов – Рыжая. А для Якова Вениаминыча – свет в окошке, дама сердца и самая прекрасная женщина на свете. Жаль (для него), что она замужем.

Коротконогий толстенький Витаминыч катается вокруг нее колобком и не знает, как еще угодить. Дверь машины открыл, руку подал. Были бы силы, внес бы во «Дворец» на руках. Но поднять он может разве что пирожок из буфета, поэтому остается заискивающе улыбаться и повторять «Очень ждем, очень ждем».