Увы, даже ледяные големы были не вечны. Силы Яви разрушали всё то, что не принадлежало этому миру, пытаясь наполнить её такой вкусной живительной энергией, от которой голем рано или поздно разрывало. Навь же только способствовала этому, втягивая в себя то, что принадлежало ей. Вот и она, как создание временное, чувствовала, что конец её близок, если…

Снегурушка ещё не поняла, что должна сделать, чтобы продлить своё существование в этом мире. И вроде бы не было ничего, что должно её было тут удержать. Однако, для чего-то она была сюда послана.

Она попыталась найти себе занятие по душе, чтобы заново познать этот мир и понять – каково это – быть живым? Старуха не мешала ей и даже всячески потворствовала, а потому она выбрала прялку… Пряжа заструилась в её пальцах ровнёхонькой нитью, и тут Снегурушка поняла, что знает это занятие. И, более того, оно было ей по душе. Но голод оно не удовлетворяло.

Ей хотелось нечто иного. Когда смертная старуха, называя её своей дочерью, приближалась к ней непозволительно близко, Снегурушку посещало странное чувство… Она хотела вцепиться в эту жалкую морщинистую шею, в эту размякшую плоть, от которой несло потом и коровьей мочой. Ей нужно было сделать это, навязчивое чувство клокотало внутри, склоняя её к принятию решения. И всё же она не торопилась. А ну как ошибётся. Картина пока что была почти идеалистической, не стоило рушить её ради банального эксперимента.

Тем более что на роль жертвы более походил другой. Старуха обожала её, эта любовь даже не была навязанной – она давно жила в сердце старой Анисьи, и Снегурушка лишь дала сосуд, на который та могла выплеснуть все свои накопившееся за длинную по меркам людей чувства.

Со стариком же всё оказалось гораздо сложнее. Он не желал принимать то, что она пыталась ему навязать. Не хотел быть обманутым, хотя настрадавшиеся в своё время люди чаще выбирали жизнь в иллюзиях, нежели суровую реальность. Но этот был не из таких.

Однако и здесь ей почти ничего делать не пришлось. Анисья сама спустилась на мужа, едва он что-то сказал ей поперёк. Вот она сила слепой, безусловной любви, что все эти годы носила женщина в своём живом сердце, которое, казалось, должно было погибнуть вместе с её нерождённым ребёнком…

Странно, но это не только не убило её, но и поддерживало в ней искорку надежды, не давая умереть. Ведь, как оказалось, она всю жизнь ждала, что её чадо к ней вернётся. И вот, её мечта, наконец, сбылась…

Снегурушка усмехнулась. Сколько же мало нужно было человеку для счастья. И всё же это не могло не восхищать. Однако любое исполнение желания, как правило, требовало жертвы. И для Анисьи такой жертвой стал Тимофей – человек, что прожил с ней бок о бок всю её жизнь, всячески помогал и поддерживал и никак не заслуживал подобного итога.

Однако ей самой было плевать на чувства. Старуха сделала свой выбор, а, значит, её желание было оплачено. Это было так необъяснимо просто, что казалось для Снегурушку самим естеством.

Но когда в их дом явился он – мальчишка, что привёл старика, едва не окоченевшего в сугробе, обратно, что-то шевельнулось в мёртвом, неживом сердце девочки. Она ещё не понимала, что – но это чувство стало первым, которое она смогла прочувствовать в полной мере. Но названия ему она пока что не знала. Это насторожило Снегурушку. Она одновременно хотела и не хотела, чтобы его отзвук вновь откликнулся в её теле.

Странное, непонятное чувство словно наполнило её чем-то особенным. Нет, оно не подарило ей живую душу и вовсе не дало того человеческого тепла, что она ощущала, находясь рядом с людьми. Но оно сделало нечто большее.