Казалось, сон сморил её, да сквозь эту чуткую дремоту услышала она стук – тонёхонький, едва различимый. Неужто нечистая разыгралась? Али мышь в углу возиться начала. Кот Васька навострил уши, но с места не шелохнулся. Лишь замер, вытаращив глаза на дверь.

А меж тем стук повторился.

- Кого принесло на ночь глядя? – проворчала старая Анисья, зная, что не разбудит Тимофея – тот был глуховат и днём, а уж ночью хоть колуном по башке стучи – не услышит.

Мелькнула мысль – а может не открывать вовсе? Свои все дома, а чужие… И всё же то, что на улице мороз, не давало старухе покоя. Всё ещё ворча под нос, она накинула спешно шаль на плечи, и подалась к двери тяжёлой походкой, скрепя половицами.

Васька жалобно и громко мяукнул, испуганно зыркнув на неё зелёными горящими во тьме глазами. Ох, не к добру… И всё же проверить было надо.

Скрипнул тяжёлый засов под её руками, дверь, врезавшись в наметённый к порогу снег, открылась не сразу. А после…

- Матушка пресвятая Богородица! – воскликнула Анисья, сощурив подслеповатые глаза. – Это ещё кто?..

Перед ней, шаркая босыми ногами, стояла девочка лет семи, абсолютно голая, с растрёпанными волосами и такими огромными глазами, что впору было залюбоваться. Да вот мороз никуда не делся, и Анисья, схватив девчонку за плечи, потянула в избу, срывая на пути со своих плеч шаль, кутая в неё несчастную. Сердце так бешено заколотилось в груди, что впору было задохнуться, но сейчас её волновало другое. Девочка… её нужно было спасти любой ценой!

Та не сопротивлялась, делая всё, что требовала от неё старушка. Усадив пришедшую на свою ещё не успевшую остыть кровать, она укутала её в одеяла, подбросила дров в печку, налила в кувшин воды, сунув его в устье чтобы подогреть. Отыскала сушёные травы, бруснику да смородину – заварит, добавит мёда, да согреет дитя.

Девочка всё это время следила за ней глазами. Светло стало от огня, и теперь Анисья отчётливо видела её светлые, почти белые волосы, огромные голубые очи, обрамлённые светлыми густющими ресницами, да худющую фигурку, почти незаметную под тёплым ватным одеялом. Кожа девочки была не белой – мертвенно-бледной, но это Анисья списала на переохлаждение. Вот сейчас напоит ей отваром, подлечит, и…

На печи завозился Тимофей, но Анисья тут же цыкнула на него.

- Спи, старый! До утра ещё долгёхонько…

Тот спросонья и не заметил, что у них гости. А может попросту не увидел – глаза старика тоже давно подводили. А вот кот всё так же настороженно следил за девочкой немигающим взглядом - так, что шерсть на загривке поднималась. Но Анисью он сейчас только раздражал.

- Согрелась? – ласково спросила она пришедшую, поправляя чуть съехавшее с плеч девочки одеяло. – Хоть чутка…

Так кивнула, но продолжала молчать. Анисья заварила травы и поставила на стол настояться.

- Потерпи немножко, сейчас легче станет…

Девочка вновь кивнула, продолжая пристально наблюдать за пожилой женщиной.

Та уже и не чаяла её разговорить, но тут за спиной раздался тоненький детский голос.

- Ты совсем не помнишь меня?

Анисья обернулась, растерянно охнув.

- Фух, не нёмая! – радостно сообщила она, вытирая руки о тряпку. – А я уж подумала, вдруг юродивая какая…

Но девочка, будто не слышав её, повторила:

- Ты совсем не помнишь меня… мама?

3. Глава 2

Анисья, потеряв дар речи, опустилась на ближайшею лавку, глаз не отводя от девочки. А та продолжала изучать её в ответ пристальным взглядом. А после, выбравшись из-под одеял, подошла к несчастной женщине, что успела подумать, будто сошла с ума.

Девочка взяла её за руки и, сжав их крепко, заглянула будто в саму душу – глаза Анисьи, и та словно утонула в этом светлом, невинном взгляде. И…