В доме отца ей было хорошо, и все же Алиса несколько устала от того, что ее все время пытаются накормить, все время кому-то показывают, и ей приходиться постоянно улыбаться многочисленным родственникам и знакомым отца и его жены. Два дня в Москве промелькнули быстро – отец возил Алису по городу, в ее честь устроили торжественный ужин. А на третий она засобиралась в Петербург.

− Ты не останешься на Новый год? – расстроился отец.

Алиса смутилась: «Не обижайся, я хочу встретить Новый год с бабушкой. Она там одна…» Алиса знала, что отношения отца и бабушки сложно назвать безоблачными.

Они не ладили и при жизни матери Алисы, а после ее смерти практически перестали общаться, лишь изредка перезванивались, когда нужно было обсудить что-то на счет девочки. Александра Павловна Смолина была известной театральной актрисой. Отец Алисы считал свою тещу невероятно эксцентричной и любил пошутить на счет того, что Господь послал ему испытание − иметь в тещах народную артистку − не иначе за большие грехи. Когда Алиса осиротела, Александра Павловна много раз просила зятя разрешить ей воспитывать девочку: «Если надо, Сережа, я брошу театр и перееду к вам в Москву!» Но Сергей Петрович отвечал ей неизменным отказом; более всего он боялся влияния Палны (как он называл тещу) на Алису. «Еще не хватало, чтобы ты сделалась актеркой или какой-нибудь…богемой!» − презрительно говорил он дочери.

Впрочем, сегодня он Алисе не возразил: поступай, как знаешь! «И кстати, передавай Палне привет».

Узнав, что дочь решила ехать в Петербург поездом, Сергей Петрович удивился:

− Почему поездом? Самолетом быстрее, удобнее?!

Алиса рассмеялась:

− Зато поездом интереснее! Буду пить чай и смотреть ночью в окно: Россия, заснеженные города, маленькие станции!

Отец не стал спорить, и вечером тридцатого декабря посадил ее в поезд до Петербурга.

Зайдя в свое купе СВ, Алиса обнаружила, что соседнее место не занято. «Отлично, поеду одна!».

Колеса стучали, и как в детстве, в их стуке, ей слышалось: «вперед, вперед!» Алиса долго смотрела в окно: бескрайние лесные пейзажи, мелькающие огни станций, опять леса, и всюду – много, много снега. Наконец стук колес усыпил ее, она погасила свет и задремала.

Пробуждение было неприятным и резким. Проснувшись от звука открывающейся двери, Алиса увидела, что в купе кто-то вошел. Этот странный «кто-то» прикрыл дверь, так что в купе снова стало темно, а потом склонился над ней.

Грабитель! – испугалась она, и изо всех сил ударила преступника.

***

Решив, что дальнюю дорогу до Петербурга можно скоротать в вагоне – ресторане, Данила сразу туда и отправился, справедливо рассудив, что в свое купе он всегда успеет.

За окном пролетали километры, градусы суммировались. Заприметив за соседним столиком симпатичную девушку, Данила тут же заказал для нее бутылку шампанского. Незнакомка ответила неодобрительным взглядом. Данила поспешил объяснить, что не хотел ее обидеть, шампанское − лишь невинный знак внимания. После этого девушка благосклонно отнеслась к его предложению выпить за знакомство. А потом они выпили за жизнь. И за хороших людей. И за любовь. Чтобы выпить за другие прекрасные вещи, существующие на свете, Данила заказал еще бутылку шампанского.

«Хотя, честно признаюсь, – он подмигнул милой попутчице, – я шампанское вообще то терпеть не могу! Особенно после водки. А мы у Женьки в бане пили водку, а градус понижать нельзя, моя милая! Никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя понижать градус!» Но не предлагать же прекрасной девушке водку?! И поэтому ему пришлось «соскочить» на шампанское. А потом он так перебрал нелюбимого шампанского, что у него в голове вдруг произошел эффект новогодней ночи – когда по всей стране в каждом дворе палят разнообразную пиротехнику; так вот в его голове взрывались салюты и фейерверки, будто уже наступил Новый год. А потом что-то сделалось с координацией движений – они раско-ор-динировали... – а черт! – растерялся Данила, поняв, что не вполне собой владеет.