– Мне корректор всю малину сбил, – тихий голос второго ушастого вдруг упал до первой стадии слезливости, – Лукни. Она мне фотку топлес заслала с эсэмэской: «Зацень!». Я ей моментом откинул: «Бест лицо г. петуха»! Ну, типа в натуре, она самая красивая в год Петуха. Спешил и фейканул. Набил «лийцо» – видишь Й и Ц на клавиатуре вместе – видно цепанул пальцем обе. Вот корр, отстойник, сам чейнджанул на «яйцо». А я киксанул, не просёк. Заместо нам оторваться в реале без её шнурков, враз врубила: «Пнх кзл».

– Да с твоим шнурком и без её шнурков никогда ничего толкового не выйдет. Только горазды, что своего мелкого куда ни попадя пихать, балаболки. – неожиданно зло вклинился патлатый, – И не вздумай мне тут своим шедевром потрясти. Даже если по своему долбанному Интернету в оглоблю вытянул. Оторву к бебеням. Вместе с ботвой. Я вот свою дочь тоже в прошлом году без пригляда оставил. Вроде не полная дура, компания большая, вроде приличная. Отпраздновали за городом… зато теперь мы все с крикливым. Только вот того Деда Мороза никак не вычислить. Надеюсь, что хоть одного, а не целый десант. Моя как партизанка молчит. А ведь ей восемнадцать только весной будет. Курсы танцев пропали… из-за таких…

– Савелий, не срывайся на шкетах, – раздался негромкий голос барменши, – Не они виноваты. Найдём паскудника. У них беды не от головы – от техники идут. Постоянно всем говорю – следите, что ваша шпана сопливая из Сети качает, и что ваши свистульки туда выкладывают без всякой соображаловки.

Пацаны затихли и быстро попрятали телефоны. Чинно потянулись за своими недопитыми «Пепси». Савелий откинулся на стуле, зло поджал губы и прикрыл глаза.

Я, вроде как бы поудобнее устраиваясь, немного сдвинул стул к другому столику. Там, помимо суетливого Лаврентия, расположились два мужика и сильно опухший парень. Одного я уже видел – он мне дорогу сюда вроде как указал. Другой, степенный такой, что-то рассказывал, медленно цедя слова, и каждую фразу сопровождал небольшим глотком. Заинтересовавшись, я вслушался.

– … и вот тут ко мне сосед-козел прям полдвенадцатого прискакал: «Беда! У меня ёлка не стоит. Жена рыдает. Иди, выручай»!

– А ты ему что? – льстиво задал вопрос Лаврентий.

– Высказал, как отрезал. Теперь он долго забегать не будет. Потом жена весь праздник пилила. При гостях. Начальник он её. Конченный козёл.

– Точно, но карьер жене может поломать. Раз не стоит – нефиг к вам постоянно шастать. – озабоченно сообщил Лаврентий, но поперхнулся, и бодро подскочил, – Такое безобразие полирнуть надо, – и ходко почесал к стойке.

– Не, ну чё такого?

Оторвался от кружки второй – тот самый расхлюстанный «Моисей» – мужик самого простецкого вида, с большими натруженными руками в недомытых тёмных разводах.

– Ты же его, Степаныч, не по матушке послал? А, понял. Может и правильно. Меня вот тут тоже директор крепко приложил. А за что? За дополнительный труд. Бесплатный. Прикинь, наняли нам по осени двух сопливых клоунов. Они вроде как всю бумажную волокиту уберут. Канцелярское, ети его, начальство. Так вот. Директор перед праздниками задумал конкурс для детей провести. Которые у наших сотрудников. На лучшую игрушку. И отпраздновать вместе. Для улучшения показателей. Так эти щеглы каждому работу расписали. Ко мне пристали с плакатом – я на флоте красный уголок оформлял. Грамоту имею. Почти цельный день старался, чтобы, значит солидно было. Да не абы какой плакат, а надёжный и в стихах. Всякие снежинки там. Серебряной пыльцы у соседки одолжил. Вот погляди, я даже сфоткал.