- Что это вы придумали? – Мариса внимательно слушала наш разговор. – Станете деньги брать за место на кладбище?!

- Станем, – Варежкина подвинула к себе тарелку с печеньем. – Мы ведь должны на что-то жить?

- Вы понимаете, что о вас поползут дурные слухи? – охнула нянюшка. – Женщинам неприлично вести дела! Тем более такие! Этим должны заниматься мужчины!

- Как дурные слухи могут повлиять на нашу жизнь? – задала резонный вопрос Варежкина. – Мне кажется, после того, как нас сослали сюда, мы упали в глазах общества ниже плинтуса.

- Куда упали? – Мариса непонимающе нахмурилась. – Вы так странно выражаетесь, леди Гвин…

- Я имею в виду, что мы и так потеряны для общества, - объяснила Лида, поедая печенье. – Так что переживать не о чем.

- Кто знает… Возможно, у вас появится шанс вернуться… - принялась уговаривать нас нянюшка. – Всякое случается… Но если вы станете продавать могилы – это конец!

- А что в нашем случае не «конец»? – Варежкина упрямо выдвинула подбородок. – Даже если нас простят, то обязательно выдадут замуж. Кто станет мужьями таких, как мы: устроивших скандальную выходку в обществе благородных господ и сосланных на маяк?

- Старые лорды, которым уже все равно, лишь бы почувствовать молодое тело рядом. Или такие чудовища, как лорды Трауэл, - поддержала я Варежкину. – Нет, Мариса. У нас в любом случае жизнь будет не сахар. Но если мы станем действовать так, как хотим, то она хотя бы порадует нас финансово.

- Господи… святые угодники… - прошептала она. – Это что, вас станут называть гробовщицами? Ох… Ой, не могу… плохо мне…

- И что? – обиделась Варежкина. – Откуда такое отношение к людям, занимающимся ритуальными услугами? Что за глупые предрассудки? Я вот вообще думаю назвать наше предприятие «Харон».

Мариса отправилась пить успокоительные капли, а я с сомнением спросила:

- Как-то примитивно, тебе не кажется? Куда ни плюнь, везде эти «Хароны».

- Так это там, в прошлой жизни, а не здесь! – Лида откинулась на спинку кресла. На ее щеках, усыпанных крошками печенья, появились ямочки. Варежкина мечтательно улыбалась. – Я даже слоган придумала: «Харон – для четких похорон»!

Я прыснула. Варежкина, как всегда, жгла не по-детски. А может, она была права? Что в этом такого? Жизнь и смерть – естественные процессы…

Полночи мы писали объявления. И спать отправились, когда часы пробили три часа.

На следующий день наша семья в полном составе прямо с утра собрались в город за продуктами. Погода действительно начинала портиться. С моря дул пронизывающий ветер, швыряя волны о скалы, а небо затягивали темные тучи, набухшие от дождя. Хоть у нас и был экипаж, но поехать в нем мы не могли, потому что Грэйс мог управлять чем-то одним. Пришлось выбрать телегу, ведь в нее влезет намного больше продуктов.

Закутавшись в теплые плащи, мы с Варежкиной испытывали настоящее удовольствие от путешествия. Лишь Мариса все вздыхала и охала, сетуя на то, что благородным леди, словно обычным крестьянкам, приходится ехать на таком чудовище. Похоже, по ее мнению, мы должны были красиво страдать, как умершая во цвете лет леди Илона. Заламывать руки, бледнеть от непролитых слез и сетовать на судьбу. Смеяться, радоваться жизни, наверное, тоже было неприлично.

Рынок кипел, как огромный улей. Отовсюду неслись крики, смех, блеяние коз и гоготанье гусей. Ароматы свежей выпечки щекотали ноздри, и мы с Лидой купили по большому кренделю, которые тут же съели, запивая сладким чаем. Потом мы пошли расклеивать объявления. Для этого Мариса сварила целую банку клейстера, а Грэйс смастерил нам что-то наподобие кисточек, обмотав палочки кусками войлока.