Я цепляюсь за эту возможность, а потом меня оказывает волна ужаса. Если там будет Совет, то и кардинал!

— Кажется, я не смогу вам помочь…

— Это ещё почему?

— Кардинал Эмилио знает меня лично.

И даже хуже: он прекрасно помнит о том, как я унижалась перед ним, прося вольную.

— Кардинал сейчас в отъезде и его не будет на грядущем мероприятии.

— Но ведь наш договор будет на три месяца! За эти три месяца он может вернуться, и он… он…

— Что «он»?

Стараюсь не встречаться с ним взглядом, потому что помню, что его глаза какие-то колдовские, и в них можно утонуть без возврата. И превратиться в мямлю, которая будет не в состоянии нормально с ним разъясниться.

— Если кардинал не получит от меня вестей в течение недели, он решит, что я сбежала. Он пошлёт по моему следу других членов Лезвий для того, чтобы они нашли мой труп. Как будто вы сами не в курсе того, как ведёт свои дела кардинал.

— К сожалению, немного знаю. Не переживайте — эту проблему мы тоже решим.

— Как?

— У меня тоже есть связи, и поверьте, — усмехается Киран Ердин, — они даже получше, чем у вашего драгоценного кардинала. Не плачьте, я не причиню вам вреда. — Мужчина вытаскивает из кармана висящего на стуле камзола белоснежный платок и протягивает его мне. Только после его слов я осознаю, что по моим щекам катятся слёзы. Ну вот, теперь я точно в его глазах нюня! — Я ещё не до конца стал таким чудовищем, каким меня рисует молва.

Беру из его руки платок и вытираю им лицо.

— Зачем я вам? Только скажите правду, — тот стержень, что появился за последние года во мне надламывается: и я вновь ощущаю себя перед ним напуганной шестнадцатилетней девчонкой.

Где я, а где он? У меня ничего за душой, в то время как он один из влиятельнейших людей Ладоргана.

— Полагаю, ваше присутствие сможет внести что-то новое в застоявшееся болото лицемеров.

Он так отзывается об аристократии, в которую сам вхож? Кажется, этот мужчина не перестаёт меня удивлять.

— Рад, что смог развеселить, раз уж довериться мне вы не смогли на счёт своих обидчиков.

Я делаю ошибку и смотрю в его глаза, тут же оказываясь в их плену. И начинаю рассказывать ему всё, как на исповеди:

— Кардинал взял меня в Лезвия недавно, и я оказалась единственной девушкой.

— Вот как? — мягко говорит герцог, не разрывая нашего зрительного контакта и присаживаясь на край дубовой лакированной столешницы.

— И меня восприняли… не очень хорошо. Мы с новыми братьями… — последнее слово я проговариваю жёстче, чем планировала, что не укрывается от него. — Не поладили. Поэтому у нас случались стычки и эта рана — результат последней.

— И часто они наносили вам раны, которые могли стоить жизни?

— На самом деле… это правда не важно. Я не… — хочу сказать, что не понимаю, зачем ему всё это и почему он так ко мне отнёсся, но обрываю себя. Не рассказывать же ему ещё о том, как я добиралась сюда пешком по мрачному лесу из небольшого поселения, где до этого отлёживалась с кровоточащей раной? Или, к примеру, как меня занесло так далеко от столицы, ведь я абсолютно не планировала покидать её! — Я хотела уйти из братства, но для этого необходимо заплатить выкуп кардиналу. Баснословную сумму…

— …ради которой вы решились на моё убийство, — довершает Киран Ердин, и я вздыхаю. — А Эмилио, как я погляжу, редкостный подонок.

Я прячу в кашле свой горький смешок, понимая, что мы впервые сошлись с ним мнениями. Возможно, Киран Ердин и правда не так плох, как о нём судачат на улочках столицы. Во всяком случае, я уже начинаю видеть его в другом свете, хотя и понимаю, что это глупо. Но уже повелась на его учтивые речи и вежливость, хотя моё положение никак нельзя поставить выше планки его прислуги.