Мне удаётся раскрыть глаза и мутным взором зацепиться за лицо Кирана, который склонился надо мной. Он меняет тряпку на моём лбу на мокрую, пока я пытаюсь прохрипеть:

— Воды…

Стакан, до краёв наполненный живительной влагой, тут же появляется возле моих губ. Рука мужчины приподнимает мою голову, и я жадно глотаю воду. Пью и пью, пока сосуд не пустеет, а после в меня вновь не вливают ещё одну настойку, от которой во рту разливается неприятная горечь.

Я закрываю глаза, откидываясь на подушки, заботливо подоткнутые под мою голову. Даже не пытаюсь разобрать перешёптывания Кирана и Джона, потому что моё тело вновь охватывает жар.

Настойка поднимает его волну настолько быстро, что я не успеваю подготовиться, и просто дышу через рот, как выброшенная на берег рыба. Кровь и огонь смешиваются, мои органы медленно закипают, и...

После этой пытки всё вдруг отступает, будто ничего и не было.

Минуту я просто лежу, а потом раскрываю глаза и удивлённо осматриваю своё тело, не замечая и следа раны на боку. На меня накатывает лавина воспоминаний, которая окончательно меня дезориентирует.

Что за тёмную магию они применили, чтобы так быстро меня излечить, и почему вообще вылечили?

Я вскидываю голову на герцога, что стоит возле письменного стола, в то время как Джон напряжённо сидит в кресле и наблюдает за моей реакцией. Точнее за тем, что я уже ничего не понимаю и, видимо, никогда уже не пойму.

Мужчины молчат. Как и я.

Пока тишина нарастает, повисая между нами тягучим киселём, я отмечаю, что меня, рязную от крови и с задранной рубашкой на месте, где была рана, ринесли в спальню герцога и уложили на его кровать.

На красивом лице герцога не отражается ничего, что могло бы подсказать мне, о чём он думает и какое решение принимает. Ещё минуту мы молчим, а после он отдаёт приказ:

— Джонатан, выйди из комнаты.

— Что? — взлетает непонимающе с кресла юноша. — Но почему?

— Джон, выйди. Без пререканий, — сурово чеканит Киран, безотрывно смотря на меня. Под его взглядом я невольно съеживаюсь. — И не вздумай подслушивать.

Джонатан подчиняется, последний раз кидая на меня взгляд, и скрывается за дверью. И только тогда Киран Ердин делает шаг ко мне навстречу.

— Как вас зовут?

У меня либо галлюцинации, либо его голос и правда стал звучать мягче.

Я поджимаю губы, раздумывая как назваться, а потом вдруг слышу собственный голос:

— Лайла.

Настоящее имя, так легко слетевшее с моих уст, пугает меня, ведь никто не называл меня так почти тринадцать лет.

— Приятно познакомиться, Лайла, — говорит Киран, беря стул и разворачивая его спинкой ко мне, а после усаживаясь на него. — Полагаю, вы и так знаете кто я, но всё-таки представлюсь. Киран Ердин.

— Взаимно, Ваша светлость.

— Итак, Лайла, предполагаю, что мне ясна причина того, почему вы оказались в моей спальне и для чего вызвали на дуэль. Но зачем вам понадобилась моя смерть? Разъясните?

— Я член Братства Молчаливых из отряда Лезвий. Вы были… моим заданием.

— Неожиданно, — чёрные брови Кирана удивлённо взметаются вверх. — И вам настолько были нужны эти деньги, что вы решили пойти на это?

Я молчу, комкая в руке белоснежную простынь, пока герцог смотрит на меня испытующим взглядом.

И почему он до сих пор меня не убил или не сослал на рудники? Я запоздало вспоминаю про его фразу о каком-то предложении, но сомневаюсь, не было ли это игрой моего воспалённого сознания?

Между тем герцог продолжает:

— Вы знаете кто я и на что я способен.

— Да, знаю.

— И вы прекрасно понимаете, что просто так я вас отпустить не могу, пускай я и спас вашу жизнь.