Но они, драххи, лишили нас права выбора. Они пришли на наши земли и воюют за наших женщин, оставляя свои узоры. Навсегда разлучают с родными.

И пока он готов идти на уступки, возможно, мне удастся выяснить как можно больше.

Эллинге не звал гостей наверх — наоборот, спустил меня тем самым непонятным способом вниз, на второй этаж, где обнаружилась ещё одна столовая. На этот раз очевидно, что для приёмов: уют уступал место пышности и богатству.

Она была огромной, но всё же залы не перетекали один в другой, как на верхних этажах. Виднелись вполне плотные стены с дверями, которые разъезжались будто сами по себе. Всё в той же синей гамме, словно на каждом шагу напоминая, что это цвет Наместника. Его Манье.

Улина с Краффом вошли снизу, с открытой лестницы. Я несколько мгновений глядела на изящные стеклянные перила, пытаясь усмирить незваные мысли.

Лестница вниз. Где-то там наверняка находится выход.

Свобода!

Острое желание сорваться с места, вырваться из этой хирровой клетки на какие-то сумасшедшие мгновения захлестнуло. Я буквально заставила себя расслабиться, выдать комплимент бархатному синему платью Улины.

Она вернула моему красному: я как-то не подумала, что тоже стоит приодеться в цвета мужа. И хорошо, были бы с ней слишком похожи.

Улина окинула зал таким взглядом, словно сравнивала с покоями Краффа. Не в пользу последнего.

— Как же я рада вас видеть! — сжала я её руки.

Действительно, осознание, что я всё-таки не одна, что хоть изредка нам можно будет видеться, приятно грело. А ещё опровержение смутных страхов, что после первой брачной ночи женщина может и не проснуться...

— И я рада побывать в вашем доме, — улыбнулась она в ответ.

Сам же Крафф Иссурд, казалось, смотрел исключительно на меня. Ноздри его странно раздувались... а взгляд Эллинге всё больше мрачнел.

Не успели мы разместиться за столом, как одна из раздвижных дверей вдруг отворилась, впуская фиолетового Сгерра.

Помесь смущения, неприязни, почти ненависти заполнила меня изнутри и едва не вылилась румянцем на щёки. Как он посмел явиться! После всего? После того, что муж наверняка его прогнал!

Глаза Эллинге потемнели.

— Звали?

— Я звал тебя вечером.

— Вечером я...

Эллинге резко поднялся, царапнув стулом по гладкому тёмному полу.

— Прошу простить, — кивнул нам. Обернулся к преемнику: — Идём.

Несколько секунд я смотрела им вслед, недоумевая, для чего Сольгард снова позвал его в свой дом? Почему Сгерр может так свободно сюда заходить? Пока от этих мыслей не отвлёк голос Улины:

— А у нас есть такой экран, через который Крафф общается со своим отцом.

У нас... У Эллинге было множество экранов и не только, но я не могла, не чувствовала себя в праве называть их «нашими». А Улина, похоже, вполне органично влилась в роль хозяйки и почти наслаждалась ею.

Может, и мне брать с неё пример?

Я с недоумением осознала, что меня уже не так пугает необходимость обратиться к Наместнику с вопросом, просьбой. Может даже, он не разозлится на отступление от предписаний, если я осторожно начну расспрашивать...

Всё равно долго не удастся увиливать от супружеских обязанностей.

Впрочем, пока муж не требует, я не готова была предлагать ему первой. Ждёт — и хорошо. Просто отлично. Пока он не претендует на моё тело... пока готов повременить, нужно использовать шансы по максимуму.

У меня есть время выяснить как можно больше, и, возможно... возможно освободиться. Сбежать.

И, может быть, выйти замуж за нормального мужчину... закрыв глаза на страшные суеверия о проклятиях.

Эта мысль давно уже прорастала изнутри, но появление Улины почему-то подтолкнуло её к поверхности.