Леви одним движением спрыгнул с крыши:

– Сейчас и нам возьму пирога! – Махнул он мне.

Парень ловко протиснулся в толпе, как вёрткий уж, даже не задел никого. И вот он уже стоит подле старца кланяясь. Ещё минута и конюх снова на крыше.

– Держи – протянул он мне ломоть каравая.

Я не стала расспрашивать, что значит этот обряд. Слишком это будет подозрительно. Откусила угощение. Вкусно! Какой-то вид пирога с сушёными ягодами. Похож на наш пасхальный кулич.

«Официальная» часть была окончена. Внизу стало шумно. Старца усадили поближе к огню. Полились звуки скрипки, я удивлённо огляделась, разыскивая музыканта. Им оказался Свен. Он держал на локтевом сгибе странный инструмент. И правда похожий на скрипку, только грушевидной формы и с более коротким грифом, а колковая коробка и вовсе загнута вниз. Смычок больше напоминал маленький лук. Как узнала потом, называлось сие чудо ребек. Звуки он издавал немного пронзительные, но в целом приятные, для сельских танцев самое то.

В толпе стали передавать кружки с элем, деревенские женщины угощали принесёнными пирожками и булочками. Леви предпринял ещё одну вылазку и вернулся с питьём. Я осторожно пригубила. Приятный слабоалкогольный напиток, совсем не то, что предлагают у нас в барах. Эль отдавал нотками разнотравья и фруктов.

Народ оживился, ребек звучал маняще и настойчиво, потянулись танцевать первые парочки. Возле костра освободили место для плясок. Девушки кружились с парнями. Чуть поодаль за ними наблюдали женщины в годах: матушки и тётушки. Мужчины постарше тоже сбились в кучки, что-то бурно обсуждая.

Ближе к ограде загорелись ещё костры, куда водрузили жариться мясо и сосиски, истекающие ароматным соком. Двор наполнился чудесными запахами.

– Пошли и мы станцуем? А, сестрица названная, – подмигнул мне Леви, протягивая руку.

Подобрав юбки, слезла с крыши и вмиг меня затянуло в водоворот толпы. Народ смеялся и пел, сыпались беззлобные шутки.

Мой провожатый ловко пробрался поближе к костру. Танцы были незамысловатые, но очень весёлые. Я кружилась и прыгала, ведомая моим партнёром. Глаза Леви мерцали отражённым светом костра, на щеках алел румянец. Я заметила несколько ревнивых взглядов, брошенных молодыми девушками. А ведь он и правда хорош. Не той классической красотой, с безупречными чертами. Скорее это очарование юности и задора.

Притомившись, мы устроились у костра. Леви раздобыл нам по паре бутербродов с горячими, ещё скворчащими сосисками, наспех прожевал свой и достал коротенькую флейту. Понеслась ввысь мелодия, где сплелись песни жаворонков и соловьёв. Свен остановился на минуту, потом подошёл к нам и подхватил мотив. Танцующих становилось всё больше. Вот уже и степенные матроны, подобрав юбки, отплясывали с охранниками, лихо исполняя нехитрые па деревенских танцев.

Было людно и весело. На душе в кои-то веки стало спокойно и безмятежно. Впервые я забыла о своём рабском труде, скотском отношении ко мне. На один вечер все стали равны.

Я больше не пошла танцевать. Скоро Леви завлекла симпатичная девушка с чёрными кудрями, которые подскакивали пружинками при каждом движении.

После полуночи в костёр перестали подкидывать дрова, он понемногу угасал, как бы говоря, что и людям пора расходится по домам.

Стало холодней, народ плотнее кутался в плащи. Вдруг кто-то крикнул:

– Смотрите, снег!

Все задрали головы к ночному небу. Медленно с него сыпали крупные снежинки, танцуя под звуки ребека и флейты, порхали над землёй, снова взмывали в небо под порывами ветра.

– Дея благословила нас, – воздел руки вверх жрец, – это хороший знак!