— Как прошёл праздник? — интересуется моя почти что сестра.

— Ужасно утомительно и тошнотворно тухло. Не спрашивай, я не хочу вспоминать это дрянное гулянье.

— Значит, тебе понравилось.

— Нет, совершенно точно нет. Там был этот отвратительный демон Адону, чтоб его.

— Ну, этого следовало ожидать, если учесть, что он Гошин крёстный и кузен Луизы.

— Ну знаешь ли, — отлепляю физиономию от наволочки, поворачиваясь к подруге, — я своего двоюродного брата из Москвы лет пять назад видела, он мне шарик подарил с Микки Маусом, думая, что мне всё ещё десять.

— Твой кузен варит кило сосисок на ужин и работает системщиком. Ему некогда.

Пожимаю плечами и, зевнув, снова утыкаюсь в подушку.

— Итак, что мы имеем, Мария? — продолжает трепать языком подружка. — У нас есть отвратительный самец гиены из ресторана, свалившийся как нечто похуже, чем снег на голову, папка Каролины и шикарный…

— Омерзительный, — перебиваю.

— Очень красивый, — смеётся Иванка.

— Зловеще кровожадный, — поправляю подругу.

— Невероятно привлекательный, — издевается она.

— Чудовищно жутковатый крёстный Гоши.

— Да-да, тот самый Адону. Ты мне скажи, как так вышло, что это всё он?

— Понятия не имею. Спроси лучше Антонину. — Соскабливаю тело с перины и ставлю ноги на пол, отбирая у Иванки её ночную жижу для бодрости.

— Тут молока больше, чем кофе. — Покручиваю напиток. — Тоже мне кофеманка.

— Кто есть Анонина? — морщится Иванка, не обращая внимания на моё предыдущее высказывание. —  Самка гиены, я полагаю?

— Мерзавка и гадюка в одном флаконе.

— Ты так активно бурчишь. Не зная тебя, подумала бы, что ты втюрилась.

— Пффф, потерять голову из-за интернетного упыря, торгующего воздухом? Нет уж, увольте, — дую губами, издавая бухтящие звуки. — Он паршивец и пакостник, мне это совершенно неинтересно. Я предпочитаю хороших парней. Добрых, открытых душой, а Адону, он…

— Ходячий разврат и интим? — приподымает Иванка одну бровь, продолжая меня поджучивать.

— Погань! — строго выпаливаю я, заставляя её от души рассмеяться.

— Я тебя обожаю, Машка.

— Что? — ухмыляюсь, пока подруга тянет меня за плечо к себе.

— Ничего. Я его погуглила, он классный! — Подруга отнимает у меня чашку обратно и заливает в себя остатки итальянского кофейного напитка, при этом улыбается, запихнув нос в глиняную тару. — И он папка нашей Каро. Ну разве не прелесть?

— И любовник нашей Антонины.

— Какая тебе разница?

— Абсолютно никакой.

— Он ведь гад.

— Нечестивый кентавр, — снова поправляю подругу.

— Может, гном? — по-прежнему ржëт Иванка.

— Нет, для гнома он слишком высокий и мускулистый, гномы такими не бывают. Адону, он, — задумавшись, — монстр, звероящер и сопун.

Иванка хохочет громче, хватаясь за живот.

—  Ты неподражаема, моя подруга. Просто до слёз. Люблю тебя, Машка.

Подружка вытирает глаза. А я спокойно смотрю на неё, искренне не понимая, что такого сказала.

— Я знаешь, чего никак не пойму? — поглядывает на меня приятельница, вытирая уголки глаз.

— У? — снова зеваю, как будто обсуждать Адону для меня прескучнейшее занятие.

Я немного притворяюсь, сама не знаю, почему.

— Зачем он объявился? — щурит глаза подруга, превращая их в маленькие лимончики.

— Это ж полкан Адону, — так говорю, будто знаю его по меньшей мере тысячелетие. — Ясно зачем. Показать, кто в доме главный.

— И заодно продемонстрировать тебе свой меч-кладенец!

Снова она хохочет в голос, а я в полнейшем возмущении.

— Фу, Иванка, ну ты и пошлячка. Его фиговина меня вообще не интересует.

Подруга продолжает смеяться, а я обреченно закатываю глаза.

— Ничего такого не было. Он пришёл и заявил, что его штучки-дрючки имеют отношение к нашей Каролинке. И для своей процедуры ЭКО я чудесным образом выбрала его удивительную жидкость, благодаря которой и зародилась новая жизнь. А дальше он очень расстроился, что я — это я, и толком не объяснил, чего, собственно, хочет.