***

Через десять минут мы уже сидели на кухне и чистили картошку.

Бедный Хельм. У грозного воина едва не начался нервный тик, когда повар подвел его к большому чану, наполненному картофелем, и торжественно вручил короткий тупой нож. На меня мистер Розвел посмотрел сурово и с недоумением, но когда ему объяснили, что я пришла не просто так, а помогать, он тут же сменил гнев на милость и выдал еще один нож.

— Ну что ж, голубчики, за работу, — бодро хлопнул в ладоши и ушел в другое помещение, где уже во всю что-то резали, варили, парили.

Мне досталась одна единственная табуретка, которая лениво заваливалась на бок, а джинну пришлось довольствоваться перевернутым ведром. Лично меня такая работа совершенно не пугала. Картошку я чистила быстро, снимая ножичком тонкую кожуру, вырезая темные места, тут же разрезала клубни на четыре части и бросала в бак с водой.

У джинна дела шли хуже. Он больше ворчал себе под нос, чем делал.

— Почему я должен этим заниматься? Я джинн. Боевой джинн! И вместо того чтобы делать то, что положено, что я умею, вынужден вкалывать по кухне! Парни вон в пещерах зачистки устраивают…

— А ты устраиваешь зачистку картошке, — не удержалась я и тут же прикусила язык, заметив, что Хельм еще больше рассердился.

— Я не хочу тратить на это свое время!

— Сегодня последний день, — я уговаривала его, как взбунтовавшегося пацана, которого родители наказали, завалив домашними обязанностями.

Уговаривала, а самой смешно было. Так забавно наблюдать, как здоровый, словно медведь, мужчина, сидит на ведре, обиженно сопит и нервно скрябает картошку, а она, зараза, гладкая, скользкая, так и норовит из рук выскочить. А он от этого ругается, ворчит еще больше, злится.

— Выковыривай глазки, — я подняла ту картошину, которую он уже якобы почистил, и указала на черные точки.

— Я не хочу выковыривать глазки картошке! Я хочу выковыривать их кому-нибудь другому! Например, тварям из Запределья! Правда у них чаще всего и нет глазок… — продолжил удрученно. Я закусила губу, всеми силами пытаясь не рассмеяться. Джинн это заметил: — Тоже издеваешься? — поинтересовался сурово низким грозным голосом, но было видно, что на меня-то как раз он и не сердится.

— Нет. Что ты?! Как можно, — улыбка все-таки растеклась по губам, — тем более ты здесь из-за меня. Я чувствую себя немного виноватой.

— Немного?

— Да. Чуть-чуть, — подумала и добавила, — самую малость.

Хельм усмехнулся:

— Вот еще, урвал, на свою голову!

И непонятно чего в этих словах больше: досады или самодовольства.

— Да ладно. Тебе со мной повезло, — заискивающе произнесла я.

Хотя, скорее всего, это мне повезло, а не ему…

Ведь не окажись Хельм на тех торгах, бабка с дедом все равно продали бы меня. Кому-то другому. И тот другой вполне вряд ли стал со мной возиться, спасать от тварей, пытаться убедить в том, что все будет хорошо. Тот другой вряд ли пообещал бы меня когда-нибудь отпустить. И уж точно не картошку бы я чистила, находясь у него в услужении.

Я не так наивна, как казалась на первый взгляд. Прекрасно понимала, зачем молодых наложниц покупают и какая судьба их ждет в хозяйском доме. Так что да, с Хельмом мне повезло. Повезло в том, что он оказался в нужном месте в нужное время, в том, что увидел меня и пожалел.

Пожалел… Именно так. И почему-то сейчас понимание того, что им двигала именно жалость, отозвалось неприятной дрожью в животе.

Тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли, и указала на чан с картошкой:

— Видишь, как помогаю?

— Вижу, — ответил он и посмотрел как-то странно.