— Не трогай меня! — из гостиной доносится возглас Ольги.

Я делаю последний шаг и останавливаюсь в арке, которая соединяет гостиную и холл. Я вижу, что Маркову не удалось успокоить бывшую жену. Ольга загнанно дышит и отползает от него. Она выбилась из сил из-за бесконечных рывков туда-сюда и не может стоять на ногах. Но ей хватает запала, чтобы разбить напольную вазу. Та лежит на боку, а ее хрустальная ручка рассыпалась на мелкие осколки.

Станислав порывается что-то сказать, но сдерживается. Ольга в таком состоянии, что с ней бесполезно вести разговоры. Она распалена и реагирует гневным выдохом на каждый его жест. Или даже на сам факт его присутствия. Я понятия не имею, что она приняла, но я впервые вижу ее в столь безобразном виде.

— Больно? — усмехается Ольга Викторовна, когда Марков касается расцарапанной в кровь щеки. — Ничего, переживешь. Ты никогда не расплатишься со мной, всегда будешь в долгу. Я могу творить с тобой и твоей жизнью, что угодно.

Она гадко смеется.

А на притягательном лице Маркова отображается буря. Под его кожей ходят желваки, а все тело напрягается, наливаясь бетонной стяжкой. Мне даже хочется подойти и дотронуться до его плеча, чтобы успокоить. Хотя бы попытаться… Он все-таки живой и он на грани.

— Полина, — он оборачивается ко мне и ловит мой взгляд. — Вы можете принести аптечку?

Я киваю.

— В ванной. Под раковиной, во втором ящике.

Мы переговариваемся вполголоса. Удивительно, но Ольга не замечает моего присутствия. Она понимает, что это я, только когда я возвращаюсь в комнату с аптечкой и протягиваю ее Станиславу. Ее острый воспаленный взгляд натыкается на меня и напитывается брезгливостью.

— Ты, — она показывает на меня пальцем. — Ты тоже здесь…

Она встряхивает головой, словно решает, что ей померещилось. Я же не знаю, куда себя деть. Мне физически плохо находиться рядом с ней. Волны ненависти расходятся от ее тела во все стороны. И если Марков привык к этому, то я оказываюсь слишком восприимчива.

— Ты вызвал ее? — спрашивает Ольга у Маркова. — Она уже бывает в твоей квартире?

— Ольга Викторовна, вы же сами вызвали меня…

— Не надо, — Станислав обрывает мои объяснения. — Это сейчас бесполезно.

Я замолкаю и увожу взгляд в другую сторону.

— Что ты хочешь сделать? — Ольга снова заводится. — Мне не нужен укол… Нет! Не смей!

Она цепляется ладонью за диван и пытается ускользнуть от Маркова. Но тот рывком подхватывает ее за плечи и усаживает на мягкое сиденье. Следом он надвигается сверху, встречая широкой грудью все ее толчки. Он двигается уверенно и жестко. Грубая сила дает результат, Ольга не может ничего противопоставить ей и только продолжает жалить его злыми обреченными ударами.

— Ты и так сломал меня! Я такая из-за тебя! И ты это знаешь… знаешь… Ты даже ответить мне не можешь.

Она выкручивается из сильных рук Маркова, но слабеет на глазах. Она откидывается на кожаную подушку и я случайно попадаю в прицел ее внимания.

— Я такая же, как она, — усмехается Ольга, кивая в мою сторону. — Искалеченная уродка. Только мой шрам глубже.

Ее слова обжигают меня. Я нервно дергаюсь, а потом разворачиваюсь и сама не понимаю, куда иду. Кидаюсь в другую комнату, чтобы не слышать больше ее противный голос. Ее оскорбление и так отдается в ушах, задевая самую чувствительную струну в сердце.

Я натыкаюсь на что-то твердое и только тогда останавливаюсь. Передо мной кухонный остров. Я забрела в кухню, в которой включена только верхняя подсветка. Полумрак действует успокаивающе, я постепенно привожу дыхание в порядок, а все мои мысли замыкают на одной-единственной — “Я увольняюсь”