– Видишь? Никогда не промолчишь. Такая уж ты.

– Такая уж я, – повторяю я за ним, стараясь не думать о том, какая я на самом деле.

Прошлой осенью я вышла из дома и направилась на встречу с Гришей – моим бывшим. Мы договорились встретиться неподалеку от кафе, где мы с Федей должны были ужинать в тот день.

Подходя к парню, которого некогда считала любовью всей своей жизни (а я и правда хороша в утрировании), я достала из сумки папку, где хранились все материалы по моей дипломной работе. Так уж вышло, что Гриша решил заняться разработкой противоаллергического препарата нового поколения1 (я бы даже сказала – новейшего – потому что до этого еще никто не пытался синтезировать нечто подобное), а у меня оставались заметки по этой теме со времен, когда я писала выпускную работу в университете. Держа в руках внушительной толщины папку, начала жалеть, что сама не взялась за эту идею, хотя она была прямо передо мной. Барахталась на поверхности моей жалкой ученой жизни, но я предпочла нырнуть на самую глубину и в итоге остаться ни с чем.

– Алиса, рад тебя видеть, – поздоровался Гриша. Он все еще носил свой темно-серый бомбер и такого же цвета шапку, покрытую хорошо заметными катышками.

– Держи. – Я протянула ему папку и сурово сказала: – Количество пациентов с хроническими аллергическими заболеваниями ужасает. Так что, будь добр, не подкачай.

– С твоей помощью все точно получится. – Он прибрал материалы в черный рюкзак и, улыбнувшись, продолжил: – Как поживаешь после увольнения? Все в порядке?

– Лучше не бывает.

– Я на днях говорил с Дийей, – начал он, и я закатила глаза. – Она считает, что ты до сих пор в шоке.

– Что еще она сказала?

– Ну, что ты была напряжена и что тебе было некомфортно говорить о своей новой работе.

– Брехня. Я могу часами говорить о своей новой работе, потому что люблю ее. Но Дийя не способна понять, как можно променять лабораторию на преподавательскую деятельность.

– Да и я в общем-то тоже не понимаю этого, – признался Гриша, почесав кончик носа. – Во время учебы, да и первое время на работе мы с Дийей постоянно равнялись на тебя. Поэтому нам сложно смириться с твоим уходом. Лично мне даже страшно, что можно настолько разочароваться в деле своей жизни и все бросить.

– Такое сплошь и рядом происходит, – сказала я и, тяжело вздохнув, добавила: – это не страшно. Всегда можно начать сначала или попробовать себя в чем-то другом, что я и сделала. К тому же, моя жизнь по-прежнему связана с химией, а это самое главное.

– Наверное, нам с Дийей стоит смириться, что ты не вернешься.

– Давно пора, – соглашаюсь я. – Тем более, вам есть, чем заняться.

– Да, точно. – Кивнул он и похлопал по рюкзаку, где лежала папка. – Надеюсь, все получится. Слушай, давно хотел спросить…

– О чем? – насторожилась я.

– Дийя сказала мне, что ты продаешь свадебное платье…

– Сучка болтливая, – выругалась я. – Уже не продаю, а что такое? Хотел купить?

– Нет, ты что. Но мне стало интересно, откуда у тебя платье. То есть… понятно, откуда. Очевидно, ты купила его для того, чтобы выйти в нем замуж. Но я не знал, что ты с кем-то встречаешься. Короче, мы с Дийей не в курсе про твою свадьбу, потому что, очевидно, ты ее скрыла от нас. И я…

– Не было никакой свадьбы, – прервала я его. – А Дийе я сказала о продаже платья только потому, что у нее полно подруг, которые то и дело бегают под венец.

– Не было? Но… что случилось? Она не состоялась? – Несмотря на учтивые вопросы, созданные для выражения обеспокоенности, Гриша встревоженным не выглядел от слова совсем. Он скорее злорадствовал и с трудом сдерживал ухмылку.