— Боже, как в старые добрые времена. Бежим с вечеринки, — как черт из табакерки вылезла Мира.

— Они за нами следят, что ли? — повернулась я к Матвею.

Хмурость сошла с его лица, и полуулыбка появилась. Но Матвей ничего не сказал, просто повел меня на выход, а эти двое за нами следом. Как Шерочка с Машерочкой — неразлучные подружки. Я шла и сдерживала смех. Они точно подумают, что у меня не все дома. А меня вся эта ситуация веселила. То ли из-за шампанского, то ли это стресс от всего происходящего.

Я будто попала в какое-то реалити-шоу, и главной актрисой сделали меня. Хотелось, чтобы уже сказали: камера «стоп», «снято», «всем спасибо за съемку» и угостили бутербродами с горячим чаем. Но что-то клуб кончился, мы вышла на улицу, и никто не говорил что-то подобное.

А жаль…

Может, это мои родственники к моему юбилею двадцатипятилетнему скинулись и решили меня разыграть?

— Единорож, может, это правда розыгрыш? Мы сейчас поедем ко мне и ничего этого не будет, — надеясь на лучшее, тихо-тихо спросила у него. Боясь спугнуть или нарушить вероятный сюрприз.

Все— таки надежда умерла последний, а я очень сильно надеялась. Всей душой, всем сердцем и каждой капелькой своего безграничного терпения.

Но Матвей продолжает меня вести и полностью игнорировать. Неужели он и правда думал, что я преступница? Что смогла бы кому-то навредить…

Подъехала машина Матвея.

— Я вперед сажусь, — взвизгнула Мира.

Я даже не успела отреагировать, как она нас опередила и запрыгнула в машину. Она слишком взбалмошная, все должно быть только по ее. И такие люди меня крайне нервировали. Ведь их не переспорить, потому что бесполезно. Даже если лезть и что-то объяснять, можно сразу петлю готовить. Непрошибаемые люди. Я и завидовала таким людям и ненавидела. Потому что всегда старалась поступать по совести, чтобы всем было хорошо, не только мне, а такие люди, как Мира, старались лишь для своей выгоды.

И ее натура видна сразу, даже нет смысла с ней разговаривать. Наверно, все же это от воспитания зависит. Если с самого детства вкладывать, что все тебе обязаны, то ты и будешь так всю жизнь считать.

Только вот проблема нарисовалась, хрен сотрёшь! Мне придётся сидеть на заднем сиденье вместе со Славой и Матвеем. И вряд ли мой дорогой новоиспеченный муженёк согласиться сесть посередине.

Слава будто прочитал мои мысли, обошёл машину и сел, а Матвей открыл передо мной дверь и кивком показал, чтобы и я садилась. А я что? У меня будто есть выход. Развернуться и уйти мне никто не даст. А вот ослушаюсь, и это будет расцениваться как попытка к побегу. Нужно ли мне это? Нет. Я вообще хочу все полюбовно разрулить. И спокойно искать себе работу.

Блин.

Мама.

Я обещала ей позвонить.

Вообще отлично. Глубоко вдохнула и села в машину. Слава улыбался и не двигался. Ноги расставлены, будто между ними как минимум два пакета с едой. И это значило только одно — мне придется прижаться к нему, чтобы места хватило еще и для Матвея.

Нужно просто закрыть глаза и сесть, не думать о них. Не переживать, что меня прижали двое мужчин, которым что-то нужно. Про Матвея все понятно, а вот Слава… Неужели братское соперничество? Только вот что мне-то с того? Я — спасибо Матвею — вновь оказалась в гуще событиях.

Машина просторная, но троим маловато места. Когда мы ехали вдвоем, то дышалось легче, а сейчас…

Я боялась повернуть голову, что вправо, что влево. Даже вперед смотрела с опаской — там Мира постоянно подсматривала в зеркало.

Обложили, засранцы, по всем параметрам. А если это они шантажируют Матвея и сейчас боятся нас оставить наедине? Хотя это глупая мысль. Я не помнила того мужчину, который меня просил передать папку: не внешности, ни голоса — никаких деталей, которые могли указать на тех людей. Ничего… будто стерли из памяти.