– Слышал, у господина Макроя был какой-то монстр, которого он любил больше остальных, – пояснил Паул. – И тот монстр пропал, якобы из-за господина Ронерса, который сегодня приходил. Но сами Ронерсы всё отрицали, а господин Макрой не простил. С тех пор у Макроев отвратительные отношения с той семьёй.

– Угу-у, – протянула я задумчиво. Наверно, если бы у меня был любимый питомец и его бы кто-то украл и отказался возвращать, я бы тоже не питала к этому человеку ни доверия, ни любви. – Тогда всё с ними ясно, – подытожила я.

Попрощавшись с Паулом, зашла в комнату и с облегчением плюхнулась на кровать. Первый день в опасной среде обитания пережит. Осталось выжить во все последующие. Потянула руки и зевнула, понимая, что мозгу нужен хороший отдых, дабы утрясти и усвоить все впечатления, полученные за день.

– Ладно, где там бабушкина ночнушка? – я полезла в чемодан и достала оттуда пропахшую временем, слегка пожелтевшую ночную сорочку. Поднесла к носу, вдохнула и с трудом поборола желание вернуть её обратно. – Надо спросить у Паула, где тут постирать одежду…

Спать я улеглась, как приличная дама. Вырез у сорочки доходил до самого горла, а длина – почти до пяток. Теперь никакие утренние визитёры при виде меня смущаться не будут.

Натянула одеяло и, постучав по прикроватной магической лампе, потушила свет.

– Да будет сон, – прошептала, прикрывая глаза. Мир провалился куда-то, а сознание поплыло, погружаясь в грёзы, поначалу мирные, но постепенно переходящие в кошмары. В последнем из них я пробиралась по тёмному лесу, кишащему монстрами, и надеялась пройти незамеченной.

– Х-р-р-р, – раздалось у самого уха. Я испуганно оглянулась. – Х-р-р-р, – огромная пасть сверкнула зубами перед моим лицом.

– Ах, – я вздрогнула, просыпаясь, и опасливо приоткрыла один глаз, в надежде убедиться, что монстр из снов не пробрался в действительность.

Но, увы, меня постигло разочарование. Вместо просторной комнаты мой глаз обнаружил в нескольких сантиметрах от себя мокрый приплюснутый нос, окружённый шерстью.

– Х-р-р-р, – вырвалось из этого носа.

– А-а-а! – я с криком соскочила с кровати, и фиолетовый комок шерсти, лежавший на моей подушке, подпрыгнул, взмахивая лапами, словно крыльями, но под силой тяжести полетел обратно.

Прижимая руку к внезапно заколовшему сердцу, я выдохнула с облегчением. Это был всего лишь Озрик.

– Что тут происходит?! – мужской крик из едва распахнувшейся двери снова заставил меня вздрогнуть.

Арвин, всклокоченный и в батистовой пижаме, обвёл взглядом комнату, безошибочно определяя виновника беспорядка и задерживаясь на мне и моей старомодной сорочке.

– Вам идёт, – сказал он, едва сдерживая улыбку. – Озрик, ко мне, – приказал ночному визитёру, но пёс уткнулся носом в подушку и не хотел подчиняться. – О-озрик, – в голосе Арвина сквозила угроза, в ответ на которую послышалось тихое, но недовольное «р-р-р». – Озрик, не вынуждай меня, – предупредил Арвин так вкрадчиво, что мне самой стало боязно увидеть последствия этого вынуждения.

Озрик заскулил обиженно, поднялся и затрусил к краю постели. Спрыгнув на пол, он покосился на меня с явным сожалением.

– Доброй ночи, госпожа Лоренц, – сказал Арвин, направляясь вслед за расстроенным псом. – И не забудьте на этот раз закрыть дверь.

– И вам доброй ночи, господин Макрой, – ответила своему спасителю. – Сильно его не ругайте.

Проверив, что дверь закрыта плотно, я снова улеглась и не без труда заснула, то и дело вздрагивая в полудрёме.

– Х-р-р-р, – завибрировало у левого уха, когда за окном уже пробивался рассвет. – Х-р-р, – настойчиво храпел пёс.