— Да, просто замечательно. Когда закончится срок отработки, мои друзья в этом кафе будут подкармливать меня остатками со стола. В любом случае я не умру с голоду.

Лев на секунду хмурится, потом снова улыбается.

— Я пришёл предложить вам работу.

— У вас есть ресторан?

— У меня есть дочь.

Я в недоумении и, кажется, от его присутствия слабость ещё сильнее. Мужики так-то козлы, но этот уж больно красивый.

— Я предлагаю вам деньги. Будете мамой моей дочери. На время, разумеется, — и улыбается своей сногсшибательной улыбкой.

У меня от такой наглости аж брови на переносице в одну съезжаются. Это что, игра какая-то или шутка? У богатых столько разной дури, я от Розы наслышана. Я такого побаиваюсь.

— Классно. Только у меня дел полно, и некогда заниматься вашими извращенскими глупостями.

— Какие у вас дела, — смотрит он на мой бейджик, — официантка по имени Ева?

Забыл имя — замечательно и очень приятно.

— Уборка, сервировка столов, принятие заказов. Розочек из салфеток накрутить опять же.

— Я предлагаю вам плату за неделю, на триста процентов превышающую вашу нынешнюю зарплату.

— А какие ещё у меня будут обязанности? — неаккуратно скольжу взглядом по его крепкому, мускулистому телу в дорогом костюме.

— Ойй, — морщится. — Ради бога, — снова смотрит на бейджик, — Ева, вы просто будете изображать её маму.

***

Ничего не понимаю. О чём он?

— А почему я должна изображать маму, а не быть, допустим, няней?

— Я вам потом расскажу, — хитро улыбается и смотрит исподлобья, как кошка на мышку.

Между нами возникает неудобная пауза, во время которой я начинаю волноваться, что выгляжу как-то не так. Он в нашем кафе будто звезда: белый костюм, стильная рубашка молочного оттенка в тонкую полоску, лежащие одна к одной пряди волнистых волос. Впервые перед мужчиной мне неловко за свое положение. Раньше было наплевать, давно ведь уже не мажорка. Да и все мужики, как известно, козлы, нечего перед ними прихорашиваться. (Что? Я уже говорила про козлов? Ничего, повторенье — мать ученья.) Только вот сейчас униформа отчего-то заставляет смутиться. Перед козлом. Перед шикарным таким козлом... Хм, перед Львом, собственно.

— Наймите профессиональную няню, — мотаю головой, прогоняя из неё этот сомнительный зоопарк, подхожу к зеркалу, поправляю волосы и бейдж. — И пусть изображает хоть Маргарет Тэтчер, я не умею работать с детьми. Я вообще с ними дела никогда не имела. Вы бы ещё меня в операционную позвали и скальпель выдали. Кстати, — наши глаза встречаются в зеркале, — я, когда училась в университете, у меня была подруга, её отец работал хирургом. И вот подписывает больной бумаги: срочная операция, аппендицит. Больной стонет, никакущий:

«Доктор, а вы когда меня прооперируете, я на гитаре играть буду?»

«Конечно, будете. Почему нет?»

«Какая же замечательная операция, доктор, я ведь до этого никогда не играл на гитаре. Спасибо вам, доктор!»

И смеюсь, сама над своей шуткой. Выглядит убого, я просто уверена. Знобит.

— Ещё одна история? — расслабленно улыбается Лев. — Больше похоже, что подруга вам бородатый анекдот рассказала, но только он был про скрипку.

Пожимаю плечами, а комната по-прежнему кружится. Как бы в больницу не загреметь.

— Вы учились в университете, а теперь работаете официанткой?

— Ой, я сказала университет? — хохочу, чуть теряя баланс, качнувшись, — я имела в виду официантское училище.

— Опять вы сочиняете, — загадочно вздохнув, — такого не бывает.

— Ну колледж-то есть!

— Колледж есть, но вы закончили курсы.

— Вы за мной следили? — окрысившись.

— Ну да, с рождения за вами хожу по пятам, не упускаю из виду, — смотрит вверх, потом влево и вправо.