Но ведь хорош, поганец! Стать и сдержанная мужская красота. Все это приправлено капелькой нездоровой бледности, коей обладают в нашем мире представители особо вредных профессий. Будто табличка «не приближайся — убьет», приколоченная ко лбу.

Темные длинные волосы в низком хвосте, прямой нос, волевой подбородок и синие глаза — прямо по моим мечтам собирали. А голос! Меня прямо насквозь пронзает этот прохладный глубокий баритон.

Мужчина встает и приветственно кивает:

— Леди Дуэрн.

И тут же теряет интерес, переводя взгляд на Рахгара.

— Прошу вас выйти.

— Что? — супруг явно не ожидает такое услышать. — В каком смысле «выйти»? Это моя жена, я имею право присутствовать во время допроса.

— Не имеете, — ни на тон не повышая голоса. — Мне нужно допросить каждого, кто находится в доме. И тех, кто бывал здесь в течении дня. Займитесь их доставкой к этой комнате.

Я стою, стараясь лишний раз не дышать. Смотрю то на одного, то на другого, мысленно хихикая над выражением лица Рахгара. До этого ним явно никто не обращался, как с мальчиком на побегушках. Если б гость не был представителем закона, в ход уже пошли бы оскорбления.

Но… он сам позвал дознавателя! Чего теперь пыхтеть вскипающим чайником?

— Хорошо, — спустя целую минуту напряженной тишины выдавливает из себя мой супруг.

— И сделайте так, чтоб меня никто не прерывал. Я буду использовать артефакт, требующий нахождения в помещении лишь одного подозреваемого. Посторонние могут исказить его действие.

— Артефакт? — моментально напрягается дракон. — Я не давал согласие на пронос в мой дом магических вещей.

Дознаватель ни секунды не раздумывает над ответом:

— Если вам удобнее явиться в отдел преступлений всем семейством и рабочим персоналом, будет даже лучше. Там все обустроено для обеспечения максимальной эффективности следствия.

На это Рахгар ничего не говорит. Прожигает меня предупреждающим взглядом, резко отворачивается и уходит. И что он этим мне сказать хотел? Чтобы его дебильную версию про мое нахождение у трупа подтвердила? Ага, сейчас, уже бегу и падаю!

В гостиной сразу же становится чуточку холоднее. Я даже зябко ежусь, скрещивая руки на груди. Сосредотачиваю все свое внимание на дознавателе, следя за каждым его движением.

Мужчина указывает на диван приглашающим жестом. Когда прохожу и сажусь, сам возвращается в кресло, с которого встал. Между нами низкий кофейный столик с вазочкой фруктов и напряжение, которое можно резать ножом.

Какое-то время он просто смотрит на меня. Холодно и даже слегка надменно. А потом произносит:

— Значит, Дуэрн.

Чувство, что мы знакомы, обретает железобетонную основу. Вот только память старой Леоны молчит, как партизан! Ни единого крошечного эпизодика из прошлой жизни. Что происходит? Кто этот человек? Они учились вместе, росли в соседних домах, в любовь играли по юности?.. Если последнее — это никак не может бесследно выветриться из ее головы!

Придется выкручиваться самостоятельно и, если что, списывать все на амнезию.

— Выходит, что так, — неуверенно улыбаюсь и совершаю попытку сесть поудобнее.

А сердечко ускоряет ритм, прямо как во время экзамена, когда берешь билет и понимаешь, что не учил ответы на эти вопросы. Да еще чувство тлеющего огня в груди никуда не девается. Спасибо, краснеть мое теперешнее лицо совсем не умеет. В своем мире я б уже пылала, как сочный помидор вот-вот сорванный с летней грядки.

Мужчина не сводит с меня глаз, ожидая чего-то.

Я ерзаю и поглубже вдавливаюсь в спинку дивана. Прикусываю губу, дабы мимолетная боль привела расплывшиеся мозги в более-менее рабочий вид. На ум не приходит ничего более путного, как: