— Нона делает мне косы каждое утро. Я расплетаю их сразу, как только она уходит.

Нона — это нянька Эймы. Или гувернантка по-здешнему. Она не живет в доме, а приходит каждое утро. В ее обязанности входит: разбудить ребенка, причесать, умыть, одеть, проводить на завтрак, провести два занятия, сопроводить на прогулку и обед.

Затем девочку укладывают спать, а Нона уходит до шести вечера. До этого времени Эйма в основном предоставлена сама себе. А потом нянька занимает ее игрой на фортепиано, рисованием, плаванием в бассейне или прогулкой. Помогает выполнить вечерние процедуры, сопровождает на поздний ужин и следит за манерами. Укладывает спать, а после этого уезжает.

В общем, выполняет восемьдесят процентов обязанностей матери.

Понятия не имею, как Леона вообще коммуницировала с дочерью, если все время та проводит с гувернанткой.

Я собираюсь это изменить. Как раз сегодня, когда Нона придет к вечернему расписанию, поговорю с ней и разгружу. Оставлю только уроки.

— А почему ты их расплетаешь?

Сажусь на кровать рядом с девочкой и провожу ладонью по ее волосам. Она как-то странно на меня смотрит. Видно раньше Леона никогда так не делала.

— Они слишком давят. У меня голова болит от них.

— Ну конечно, — понимающе киваю. — Знаешь, в детстве я тоже с подобным сталкивалась. Знаю, как это неприятно. Но мы сделаем другую прическу.

— Какую? — в синих глазах зажигается интерес.

— Двигайся! — заговорчески прищуриваюсь и хлопаю ладонью по матрасу перед собой.

Она слушается, усаживаясь спиной ко мне и скрещивает ноги по-турецки. Я принимаю расчесывать длинные пряди, стараясь не сильно дергать, распутывая узлы.

Рахгар говорит, что именно Леона хотела ребенка, настояв на том, чтобы взять одного из приюта. Но почему тогда она так мало времени проводила с приемной дочерью? Должно быть местное определение семьи как-то отличается от того, к которому я привыкла.

Пока я мастерю три воздушных колоска, создавая из волос невероятные узоры, Эйма рассказывает о занятиях плаваньем. Оказывается, ей они не очень-то приятны. Она боится воды и до сих пор не умеет плавать, хотя Нона пытается ее научить уже не первый месяц. В итоге уроки начинаются и заканчиваются на мелкой воде. Я обещаю помочь. Или вообще отменить эти занятия, если они ей совсем не нравятся.

После этого Эйма замолкает, и каждая из нас думает о своем.

Идиллию нарушает появление Рахгара, бесцеремонно ворвавшегося в комнату, даже не постучав. Я как раз закрепляю свободные пряди в низкий хвост.

— Дознаватель здесь, идем, — приказывает он, даже не обратив внимания на дочь.

И тут же скрывается за дверью.

Я неторопливо заканчиваю свое дело, наклоняюсь и целую Эйму в макушку. Муж появляется снова, слегка раскрасневшийся от злости.

— Глухая, что ли? — в пару шагов оказывается рядом, хватает за локоть и дергает на себя.

Я едва с кровати не сваливаюсь!

Вырываюсь и отталкиваю его от себя. Уже открываю рот, чтобы приложить парой ласковых, но осекаюсь, метнув взгляд на девочку. Она стремительно бледнеет, а взгляд больших синих глаз будто бы стеклянным становится.

— Подожди меня здесь, детка. Хорошо? — улыбаюсь, хотя дается это с трудом.

Эйма кивает.

Иду прочь, торопясь увести взвинченного дракона за собой. И только когда дверь плотно закрывается, а мы отходим по коридору на несколько шагов, резко оборачиваюсь и тычу пальцем ему в грудь.

— Еще раз поведешь себя так при ребенке, я тебе глаза выцарапаю!

Он на мгновение застывает, явно пораженный происходящим. Но практически сразу лицо искажается яростью. Рывок — и мои запястья крепко сжаты в стальных тисках. Толчок к стене — и я прижата, как бабочка в альбоме коллекционера.