А на следующий день пацанами занялся Сава. И преподал несколько ценных уроков. Прошелся по теме, как находить и выбирать жертву, как толкать, отвлекать, разводить, какие отмазки лепить, если вдруг поймали за руку. Показал несколько приемов, как вытаскивать лопатники при помощи одних только пальцев или острозаточенной монеты, как резать карманы, сумки. Наука сложная, теория непростая, а практика так просто мучение. Но знакомую технику нужно совершенствовать, а еще неизведанную постигать и осваивать. В тюрьме, может, и есть жизнь, но Паша туда не стремился. Поэтому с жадностью впитывал в себя ценные, но отнюдь не университетские знания.

Температура под сорок, озноб, дышать тяжело, боль в теле такая, как будто его разламывают на части. Тело пока в сборе, но, кажется, стоит его тряхнуть, оно рассыплется на крупные, а может, и мелкие частички.

– Терпи, казак, атаманом будешь!

Белокурая медсестричка улыбалась, глядя на Пашу. Подмигнула ему весело и задорно. Дескать, ничего страшного, всего лишь двустороннее воспаление легких, организм молодой, сильный, и уколы колют, так что все обойдется. Нужно всего лишь потерпеть.

– Так я и ничего, – пробормотал Паша.

Весна уже полным ходом, тепло, снег растаял, а его простыть угораздило. Паша и не думал ложиться в больницу, до последнего держался на ногах, пока на задницу в полном упадке сил не сел. Даже Тиха понял, что его нужно везти в больницу. Здесь его положили во взрослое отделение, уколы, капельницы, но все это мелочь по сравнению с главным лекарством. Паша смотрел на это белокурое чудо в отглаженном белом халате и точно знал, что не умрет. Казалось, Зоя сбивала температуру одним только своим видом. Смазливое личико, глаза-самоцветы, губы не накрашены, но это и не нужно с таким глубоким и сочным естественным цветом, фигурка всем врагам на зависть, полная грудь, тонкая талия. Перед глазами плыло, палата как в тумане, и одна только Зоя четко в фокусе.

– Вот и держись!

Зоя сама расстегнула пуговицу на его пижаме, просунула длинные с коротким маникюром пальцы под полу. Прежде чем взяться за кончик градусника, провела по груди. Мягко провела, нежно, Паша захмелел от столь крепкого прикосновения. Крепкого по градусу, но нежного по ощущениям.

– Ну вот, уже получше, – глянув на термометр, улыбнулась она.

И, тряхнув им, повернула к выходу. Паша заметил, какими глазами проводил ее сосед по палате, тучный дядька с трехдневной щетиной на обрюзгшем лице. Еще и языком цокнул, выражая свой восторг.

Температура немного спала, Паше действительно стало легче. Но дышать по-прежнему тяжело и слабость не отпускала. Зато удалось заснуть.

Зоя явилась к нему в горячечном сне, зашла в палату, расстегнула рубашку, провела пальцами по груди, затем под мышкой, после чего Паша вдруг оказался без штанов. Зоя провела пальцами по градуснику, который оказался вовсе и не градусником…

Открыв глаза, он вздрогнул, перед ним на самом деле стояла Зоя. И с градусником в руке. Она еще только собиралась измерить температуру. А вдруг сон окажется вещим, вдруг Зоя разденет Пашу догола? От волнения на лбу выступила испарина. Но Зоя лишь улыбнулась ему, подавая градусник. Сам себе под мышку поставит, не маленький. А уходя, она проницательно и как будто с укором глянула на Пашу. Неужели догадалась, что у него на уме?

Как оказалось, Паша волновался зря, Зоя ни о чем не догадалась. Просто не в духе приходила ставить градусник, вернулась в приподнятом настроении, снова нежно провела пальцами по груди, будто извиняясь за небольшую грубость, допущенную ранее. И все равно Паша загрустил. Потому что Зою могли расстроить проблемы с парнем. А может, и с мужем. Паша не заметил обручального кольца у нее на руке, но, возможно, медсестрам запрещалось носить золото на работе. Может, Зоя замужем, и ее сердце занято. Да и в любом случае, она старше Паши лет на пять. Не пара они, а улыбается она ему, потому что медсестра. Сестра милосердия. Из милосердия улыбается ему, а пальцами по груди провела случайно, не придавая тому никакого значения.