Набираю Веру – она, бедная, чуть не в панике. Кое-как стыкуемся с ней, в темпе сдаем вещи в гардероб и забегаем в зал буквально с последним звонком. И… едва не сбиваем с ног Леру и ещё какую-то тётку. Я не успеваю ничего сообразить и поздороваться тоже не успеваю (хотя не факт, что стал бы) – Вера тут же хватает меня за руку и проворно тянет куда-то вверх. Она махом сориентировалась, где наши места. А я и так тормозил, а теперь вообще туплю. Оглядываюсь – Леры в проходе уже не видно.

Весь первый акт я высматриваю зачем-то Леру. Хотя умом понимаю, что это практически нереально, когда такой аншлаг, ну и темно к тому же в зале. А с наших мест и артистов на сцене не особо-то разглядишь. Только спину дирижера. И всё равно я шарю взглядом по рядам впереди, по чужим затылкам и макушкам.

Нет, ну это так странно, что мы столкнулись здесь! Сам не знаю, почему, но это совпадение меня поразило. Не прямо уж шок, но это меня разволновало. Типа знак. Хотя чушь, конечно. Я в такое не верю. Что за тётка с ней? Хотя без разницы.

В антракте мы гуляем с Верой по театру, рассматриваем картины на стенах, фото всякие, интерьер. Но я и вокруг не забываю палить. Однако Леру больше не встречаем.

На втором акте я окончательно успокаиваюсь. Честно говоря, едва не клюю носом. Кругом все, и Вера тоже, сидят одухотворенные такие, а мне скучно. Ощущаю себя каким-то плебсом, но до невозможности хочу домой. Под конец уже изнемогаю. И когда всё это заканчивается, я так рад, что даже аплодирую со всеми вместе, несмотря на то что голова у меня буквально раскалывается. Кстати, и времени уже одиннадцатый час.

Но главный квест нас ждет впереди, когда толпа из зала, со всех трёх выходов устремляется потоком к гардеробу. Мы с Верой ещё не так далеко от прохода сидели, так что успеваем одними из первых, но почти сразу нас крепко прижимает к стойке гардероба. И продолжает напирать. Я беру у Веры номерок.

– Подожди в стороне, – говорю ей. – Я возьму твое. А то еще раздавят.

Раздавить-то, конечно, не раздавят, но ноги оттопчут и потолкают локтями изрядно. Хотя через пару минут я уже и насчет «не раздавят» не так уверен. За стойкой, в которую меня практически вплюснуло, сбившись с ног, снуют три пожилые женщины в бордовых форменных жилетках. У кого-то они принимают не только номерки, но и бинокли, оттого дело движется ещё медленнее. В конце концов беру свою куртку и Верин плащ и протискиваюсь назад сквозь плотную толпу. Практически вырываюсь, причем с трудом.

– О, спасибо, Артем! – принимая плащ, благодарит Вера. – Кошмар какой! Столько народа! Чего все так рвутся, да?

Я оглядываюсь на очередь, которая огромной живой толпой облепила длинную стойку гардероба и тут же забываю, что хочу сказать. Потому что буквально в трех шагах так же выдирается из этой толпы Лера со своим пальто в руке и белой сумочкой через плечо. У нее аж лицо покраснело от натуги, а из прически выбились пряди.

Ловлю себя на мысли, что вот такая, малость расхристанная, с блестящими глазами, она выглядит просто крышесносно. И тут же одергиваю себя. Да пофиг же, как там она выглядит. Мне-то что.

Уже отвожу взгляд и в последний момент вижу, как какой-то левый мужик рвется, наоборот, к гардеробу, причем напролом. И, зацепив собой Лерину сумку, сдергивает её и утягивает вглубь толпы. Лера и охнуть не успевает. Потом, конечно, и охает, и кричит: «Эй! Моя сумка! Стойте! Да что такое-то?!».

Пытается туда дотянуться, но сумки уже не видно. Лера в злом отчаянии мечется, пытается снова втиснуться в очередь, но не так-то это просто.