Отец Андрей завёл свою долгую шарманку про Царствие Небесное. Вера, Юля и Алена Михайловна поддакивали ему, как три юродивые. Вадим ненавидел всех четверых. Отец Андрей отпевал Арсения добрых минут сорок, пока у женщин не началась истерика.

Ваня, муж Насти, первой любви Вадима, которого Вадим так презирал, по-дружески положил руку Вадиму на плечо, нервно прижимая к себе свою дочку. Вадим не нашёл в себе сил улыбнуться Ване, хотя хотелось. Ведь, кроме Вани, никто больше не подошёл, чтобы проявить человеческое сочувствие Вадиму. Рой плакальщиков облепил Юлю с Аленой Михайловной, как пчелы — душистый цветок, даже Вере досталась щедрая порция соболезнований, ведь люди видели, как она была дружна с мальчиком. Вадима демонстративно игнорировали даже родственники. Как, впрочем, и Сашу.

Вадим вспомнил похороны Павла, когда сам стоял во главе ополчения против Саши. Все считали Сашу виновным в смерти брата, а ведь Павел был взрослым мужчиной и сам принял решение уйти из жизни. Но Вадиму тогда не хотелось принимать это в расчет, ему нужно было обвинить кого-то, лишь бы не Павла. Саша идеально подошёл на роль козла отпущения.

Теперь Вадиму бумерангом вернулось его безразличие и коварство.

Он смотрел на Сашу, но брат так и не повернулся к нему. Саша в этот день вел себя настолько жестоко и язвительно, что даже Вера не знала, как с ним заговорить. Саша не только не поддержал Вадима, Юлю и Алену Михайловну, но и заявил им троим в лицо, что они не заслуживали Арсения, и в лучшем из миров мальчику будет гораздо спокойнее без них. Юля затряслась и принялась плакать, Алена Михайловна душила дочь в объятиях.

— Саш, ну есть же у тебя сердце? — горько вопрошала Вера.

— Нет. — Саша сопроводил свой ответ красноречивым взглядом. — Не сегодня.

Небеса обрушились на Веру, она была, в сущности, тепличным созданием, не привыкшим к такому количеству горя и жестокости. Ей было очень больно, что родные Арсения провожают его в последний путь, ссорясь и проклиная друг друга. Она стойко держалась ради него, другие же не брали на себя сей труд.

Когда к глазам подступали слезы, Вера сжимала крест, что висел на груди, и благодарила Бога, что Он позволил ей узнать такого светлого человека, как Арсений.

— Ты сделал мою жизнь лучше, мой мальчик, — шептала она вслед его отлетающей душе. — Ты помог мне понять, для чего я теперь буду жить. Я буду делать только то, что действительно важно, обещаю. Я пронесу память о тебе через свою жизнь. Клянусь, я не дам тебе уйти навсегда, каждый день буду молиться и вспоминать. А ты, в свою очередь, не покидай меня и наставляй.

Вадим хотел держаться так же стойко, как Вера, или так же наплевательски, как Саша. Ему хотелось, чтоб все это было ночным кошмаром, чтобы он проснулся и потрепал Арсения по волосам. Вадим осознал, что никогда больше он этого не сделает. От этой мысли хотелось закричать на весь белый свет.

— Спасибо, что всё организовал, — сказал он Саше, который действительно хорошо помог.

— Пустое, — отмахнулся Саша. — Арсений — особенный мальчик. И знаешь, я действительно его любил.

Он не лгал. Арсений был крестником Саши и Лидии, и Саша иногда представлял, что он их сын, которого у него с Лидией не могло быть. Это была первая Сашина победа над Павлом, который слёг со страшной пневмонией и не смог покрестить сына Вадима. Саша заменил Павла и был особенно горд поучаствовать в таинстве крещения на пару с Лидией вместо него. Как чудны дела Господни! Теперь у Саши нет ни Павла, ни Лидии, ни Арсения.

Саша называл Арсения не иначе как «сынок», баловал его и старался дать толику нежности — столько, сколько могло преподнести его ожесточенное сердце. Арсений — единственный родной по крови человек, которого Саша любил, единственный, с кем он признавал свое родство.