Как больно завертелась круговерть.

Пусть все прошло, но нужно найти силы,

Черпать их можно в том, что это было.

И не тебе менять законы жизни, милый.

Но сердце не забудет, как любило.

Глава 11

Впервые за очень долгое время пошел дождь. Многие даже не могли вспомнить, когда в последний раз такое случалось. Приморские жители отвыкли от промерзлых частых капель с неба, но не могли не признать, что нуждались в них.

Юлия зябко куталась в объемную шаль матери и тупо смотрела вперед. Она испытывала ужас на похоронах свекра, голова шла кругом. С недавних пор ее мутило от любых церемоний прощания.

Петр Сергеевич умер так же тихо и незаметно, как жил. Смерть была милостива к нему, памятуя о его простой и честной жизни. Петр Сергеевич умер во сне, перед этим успев поцеловать жену и сказать ей, как сильно любит.

Юлия хорошо относилась к свекру, он никогда ее не обижал. Петр Сергеевич для всех находил доброе слово. Даже для Лидии, которую в его семье было принято либо страшно проклинать, либо молчать о ней.

Юлия закрывала глаза и вновь видела перед собой похороны Павла Дронова, старшего брата своего мужа. Воспоминание преследовало ее, как бесконечное дежавю. Проживи она хоть сто лет, ей никогда не забыть этого дня.

Юлия никогда не была близка с Павлом, он казался ей чопорным и серьезным. Так почему же именно она обнаружила его бездыханное тело?

В то ужасное утро они с Вадимом, на беду, проснулись в доме свекров. Вадим засиделся допоздна с Павлом, они не разговаривали столь долго со дня аварии, сделавшей Павла калекой. Приняли решение не ехать в ночь и лечь спать на месте. Юлия спустилась ранним утром почистить зубы, чтоб обрадовать своего Вадима свежим пробуждающим поцелуем. Вадим был в эту ночь особенно нежен с ней, их брак возрождался, говорила себе Юлия. Лицо Юлии сияло счастьем и приятным смущением. Какая разница, что кто-то забыл выключить свет в ванной? Что вообще могло испортить такое чудесное утро?

Юлия не заметила, как зловеще скрипнула дверь, которую она легко толкнула рукой. Тряхнув головой, она прогнала прочь из ноздрей смердящий запах смерти. И вошла.

Потом был крик. Ее собственный жуткий крик. Она не могла вообразить, что способна так громко и протяжно кричать.

На вопль Юлии сбежался весь дом. Сильные руки Вадима не смогли унять ее дрожи. Юлия никогда не забудет, как его пальцы неистово впились в нее. Казалось, он сосредоточил в них свою силу, чтобы не дать ей стать разрушительной.

Потом был непроглядный туман, сотканный из суеты, горя и слез. Наступили жуткие похороны жалкого, убившего себя калеки. На самом деле Павел медленно умирал с тех пор, как обезножел. И Вадим составлял брату компанию.

Вадим с Сашей стояли в отдалении друг от друга. Оба не плакали, и от этого было страшно.

Вадим стоял с опущенной головой, необычайно сутулый, будто все тяготы мира легли на его плечи.

Саша, напротив, стоял прямой как палка. Он смотрел перед собой, напоминая слепого, который хочет что-то разглядеть сквозь непроходимую темноту.

Юлия глядела на обоих братьев, и у нее разрывалось сердце. И ее терзала жестокая обида, что она не могла разделить с Вадимом его горе.

Павел был для Вадима братом, отцом и матерью. Все то немногое, что муж Юлии знал о жизни, ему поведал старший брат Павел. Последний сам был так молод, он всегда сокрушался, что ему не хватает жизненного опыта, чтоб поделиться им с братишкой, но по велению судьбы Павлу было суждено открыть Вадиму что такое болезнь и смерть, отчаяние и потеря.

Юлия помнила, как ее хладнокровный отец глядел Вадиму прямо в лицо и произнёс своим зычным, всегда спокойным деловым голосом: