Больничный, да отпуск меняли многократно прокручиваемую ленту жизни. Но болела Тамара редко, а о лете было рано мечтать. Только октябрь подходил к концу. Деревья сбросили листья и стояли в ожидании зимы. Наступившая серость нагнетала на горожан уныние и тоску о белоснежных одеяниях города.
Глава третья
– Лиска, как всё надоело!
Девушки шли по аллее. Сегодня солнце скрывали облака, но дождя не предвиделось. Было свежо. Тамара куталась в шарф, а руки отогревала в карманах. Перчатки остались на работе – сборы сбил разговор с мамой.
– Вот заладила, – девушка с пышными формами возраста Тамары передёрнула плечами. – Не понимаю тебя. Жить бы да радоваться. Квартира в Москве – раз. Два – внешность. Три – престижная работа в банке. Четыре – от кавалеров отбоя нет.
Это было правдой. Алиса пробивалась самостоятельно и заботилась о себе сама. Отчий дом располагался в пятистах километрах от столицы. Институтское общежитие дало кров только на пять лет учёбы. Уже как год оно сменилось съёмной комнатой. Лиска перебивалась, как могла – часто сидела на картошке и макаронах, что не улучшало фигуру, а ей и так по наследству досталась плотная деревенская комплекция.
Алиса вздохнула:
– Эх, мне бы твою фигуру, Тамара… Я бы давно замуж вышла.
На саму Лиску обращали внимание мало. Чаще к ней клеились, чтобы подступиться к Тамаре. Алиса натянула на замёршие уши красную шапку. Такую же яркую, как куртка и сапоги. И горько сказала:
– Строишь из себя недотрогу.
Тамара отрезала:
– Перестань. Если они мне не нравятся?
– Все?!
– Да! К тому же квартира есть, никто не гонит. Сейчас время-то какое…
– Какое?
– Давно перестали в двадцать лет замуж выскакивать.
– Нам уже не двадцать, – вздохнула Алиса.
– Ой, старушка, – прыснула Тамара, – в двадцать три.
– Я бы с удовольствием за твоего Олега Петровича замуж вышла – солидный мужчина.
– Старик, – фыркнула Тамара.
– Уже состоялся, нагулялся. Время женой обзавестись, детьми. Как думаешь, я хорошей матерью буду?
– Хорошей, хорошей, – отмахнулась Тамара.
Но Алиса не унималась:
– Вот вышла бы замуж, тогда и на меня бы стали внимание обращать.
– А сейчас? – Тамара не понимала подругу, она стеснялась своей внешности. А откровенные взгляды мужчин постарше или сопливые заискивания неумелых ровесников вызывали раздражение.
Алиса в досаде топнула по луже:
– Как что?! Пока у них есть шанс, что ты на них внимание обратишь, они в мою сторону смотреть не будут.
Тамаре нравилась Лиска больше, чем она сама. Весёлый нрав, оптимизм, уверенность подруги, по мнению Тамары, ни в какое сравнение не шли с её долговязостью, молчаливостью и внутренними метаниями.
– Будь я мужчиной, давно бы на тебе женилась, – твёрдо сказала Тамара. – Мужики – идиоты! Смотрят на внешнее, а потом разводов немерено. С тобой хозяйство вести одно удовольствие.
Алиса расплылась в улыбке:
– Эх, родились бы мы лет на пятьдесят раньше…
– И? – непонимающе спросила Тамара.
– Все бы за мной ходили, а на тебя бы никто не смотрел даже.
Тамара расхохоталась, а Алиса засмущалась:
– Ну что я виновата, что не в своё время родилась.
– Найдёшь ты принца. Обязательно.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно, – кивнула Тамара. – И я найду, поэтому и не тороплюсь никуда.
Разговора по душам не получилось. Обычный трёп отвлекал Тамару от грустных мыслей, но не убирал пустоту внутри, которая росла с каждым днём.
Дыра ширилась, чернота густела, забирая радость. Тамара не понимала, почему потеряла беззаботность. Пример Лиски, которая могла заливисто хохотать с последними десятью рублями в кармане, служил молчаливым укором. Тамара, имея так много, часто чувствовала себя настолько потерянной, что не понимала, зачем живёт.