Он снова пожал плечами.

Едва лишь опустился засов на двери каюты и топот сапог капитана стих вдали, Бошелен, повернувшись, увидел Корбала Броша, который выходил из внезапно подернувшейся туманом стены.

– Глупая баба, – тонким голосом проговорил евнух, направляясь к своему сундуку. – Знала бы она, что такое настоящее отсутствие плотского наслаждения…

– Глупая? Вовсе нет. Сперва потрясение, потом стыд, затем негодование… Она в полном праве чувствовать себя оскорбленной как моим поведением, так и собственной страстной реакцией. У меня есть мысль написать ученый трактат об этической стороне кровавого вина. Член возбуждается химическими средствами, и похоть, подобно потопу, захлестывает все высшие функции разума… Воистину рецепт для бесконтрольного, ведущего к катастрофе размножения – хотя на самом деле скорее наоборот. До чего же приятно осознавать, насколько редко кровавое вино! Только представь: что, если бы оно было доступно всем людям в мире? Да они бы плясали на улицах, одержимые ложной гордостью и, что еще хуже, вопиющим самодовольством! Что касается женщин… без конца преследуемые мужчинами, они быстро растеряли бы свои организационные способности, и в итоге цивилизация впала бы в чудовищных размеров гедонистический коллапс… Ладно, не важно. В любом случае текст придется тщательно продумать и прилежно отредактировать.

Корбал Брош присел перед сундуком и откинул крышку. Охранные чары рассеялись с легким, похожим на звук бьющегося стекла звоном.

– Ах! – воскликнул Корбал Брош, наклонившись и глядя на свое шипящее и булькающее творение. – Жизнь!

– Оно голодное?

– О да, голодное. И еще как!

– Увы, – заметил Бошелен, подходя к товарищу и глядя на пульсирующее в своей мрачной пещере чудовище с парой десятков похожих на бусинки глаз, – преследовать добычу оно может лишь за счет сокращений тела. Даже улитка сбежала бы от него, не запыхавшись…

– Уже нет, – вздохнул Корбал Брош. – Это все в прекрасном прошлом. Я ведь выловил всех крыс на борту?

– Да, что весьма меня удивило.

– Дитя теперь передвигается на множестве лапок.

Бошелен поднял брови:

– Ты приделал своему отпрыску крысиные конечности?

– Не только. Ноги, челюсти, позвоночники и хвосты. У детки теперь множество ротиков. И острых зубок. А также носиков, ушек и хвостиков.

– Но кто же даст загрызть себя насмерть?

– Дитя вырастет, поглощая все вокруг, и станет больше, проворнее и намного голоднее.

– Понятно. И есть ли предел его росту?

Корбал Брош поднял взгляд и улыбнулся.

– Понятно, – повторил Бошелен. – Ты намерен отправить свое дитя в погоню за личем? В лабиринты?

– На охоту, – кивнул евнух. – Мое дитя – вольный охотник! – Он облизал толстые губы.

– Команда точно будет рада.

– Ну да, какое-то время. – Корбал Брош хихикнул.

– Что ж, продолжай, а я пойду отыщу свой меч – он мне наверняка понадобится, когда твое дитя выгонит из норы нашего незваного гостя.

Но Корбал Брош уже бормотал чародейские заклинания, полностью уйдя в свой собственный, наверняка приятный мир.

Открыв глаза, Эмансипор Риз обнаружил, что смотрит на жуткое иссохшее лицо древней старухи, беззубой и почти лишенной кожи.

– Тетя Нупси?

Откуда-то рядом послышался смешок, затем чей-то тонкий голос хрипло произнес:

– Ты теперь мой, демон. Я перережу тебе глотку. Вырву язык. Сломаю нос. Выщиплю брови. Боль, слезы из глаз и кровь отовсюду! Смертельные муки и нервы в огне! Кто такая тетя Нупси?

Эмансипор уперся ладонью в покачивающееся перед ним мертвое лицо и оттолкнул от себя труп, который повалился на бок, с хрустом сложившись у плетеной стенки.