– Соболезную, – тихо сказала я.

Может, это для него пустые слова из уст постороннего человека, но все же они необходимы.

– Юр, кто там? – донесся из другой комнаты голос молодой девушки.

Это была, видимо, его жена Диана. Увидев меня, она нахмурилась и даже недовольно и вопросительно посмотрела на мужа.

– Знакомься, это частный детектив. По поводу вчерашнего, – представил меня Юрий, и выражение на лице Дианы немного смягчилось.

– Татьяна Иванова. Зовите просто Таня, – сказала я, слабо улыбаясь.

Мне было немного смешно, ведь в ее глазах я сразу же увидела подозрение, словно она решила, что к ее мужу пришла какая-то «старая знакомая» из детства.

– Детектив? Но мы же вчера с полицией разговаривали, – сказала Диана с непониманием.

– Мне бы все же хотелось задать вам несколько вопросов. Вдруг вчера из-за трагедии вы могли что-то забыть, – добавила я уверенно.

Девушка по-прежнему смотрела на меня с недоверием.

– Ваше дело в полиции передали мне, поэтому можете сообщить мне любую информацию, которая поможет в раскрытии преступления, – объяснила я.

– Не будем в прихожей стоять, пойдемте в гостиную, – предложил Юрий.

Квартира оказалась небольшой, и я была удивлена, как в ней могли уместиться пять человек, особенно с ребенком (впрочем, молодые Зотовы могли жить в другом месте). Мебель, видимо, еще советских времен: шкафы со стеклянными дверцами, в которых стояла фарфоровая старинная посуда, люстра со сферообразными лампами, старый, слегка потертый диван. Единственным современным предметом был большой плоский телевизор в гостиной, в которой собрались Зотовы и я.

Наталья Левоновна, жена Зотова-старшего, вышла из своей комнаты, когда Юрий уведомил ее о моем приходе. На первый взгляд было трудно поверить, что ей всего сорок лет, как было указано в деле, я бы дала лет шестьдесят: уставшее морщинистое лицо, неаккуратно собранные волосы, апатичный взгляд. Причина такого состояния неудивительна: у нее умер сын.

– Здравствуйте, я Таня Иванова, частный детектив, – представилась я. – Занимаюсь вашим делом.

– Но мы полиции все рассказали, – устало произнесла Наталья Левоновна.

Я поняла, что она, скорее всего, приняла успокоительное, а это плохо: ее мысли могут путаться и соображать она не будет.

Я также обратила внимание, что все три человека, сидя в одной комнате, чувствовали себя неуютно: они переглядывались, словно боялись сказать что-то лишнее, и сидели, сжавшись. Данное поведение говорило о том, что в этой семье все же есть какие-то тайны, о которых они не готовы рассказывать при всех.

– Знаете, я бы хотела поговорить с каждым из вас наедине. В идеале в отдельной комнате, – произнесла я с улыбкой.

Зотовы переглянулись, на их лицах было выражение удивления.

– Я знаю, вы сейчас скажете, что вы семья и у вас нет секретов друг от друга. Но практика показывает, что не все нужно знать всем.

Зотовы снова переглянулись, но в их глазах я прочитала понимание, что я права.

– Наверное, уместно будет вести беседу на кухне. Там дверь закрывается, – предложил Юрий.

– Великолепно, – сказала я почти с азартом.

– И я могу начать первый отвечать на вопросы, – предложил Юрий.

– Еще лучше, – улыбнулась я, довольная, что мне сразу идут навстречу.

Приятно же, когда люди идут тебе навстречу.

Юрий и я зашли на кухню и закрыли за собой дверь. Она была окрашена в белый цвет, уютная и немного обжитая, на подоконнике под кружевными занавесками стояли цветы, на полках аккуратно расставлены баночки с вареньем, медом и специями.

В этой комнатке Юрий и я уединились, чтобы никто не мог слышать наш разговор. Свидетель более разговорчив, когда с полицейским или детективом, в моем случае, остается наедине.