Прекрасно знала, что Киря не виноват в этом всем, он просто выполняет свою работу, поэтому и посадил Соню, но все равно было гадливо от ощущения несправедливости.

– Тань, ну, пока все против нее. Мы не можем отпустить ее.

– Даже с подпиской о невыезде?

– Даже так.

Блеск. Замечательно просто.

– Ладно. Ну ты все равно, пожалуйста, скинь мне адресок Зотовых. До звонка, Кирь. Доброй ночи, – сказала я.

– Доброй… – начал Кирьянов, но я уже отключила телефон.

Да уж, будет добрая ночь. У меня. И у Сони.

Ненавидела я такие моменты, когда у меня есть дело, особенно которое я сама решила взять на себя, но не могу его сделать из-за каких-то препятствий. Либо свидетелей нет, либо они не готовы разговаривать, или же вмешались еще какие-то обстоятельства, которые мешают мне двигаться вперед. В такие минуты на сердце становилось неспокойно, возникало неприятное чувство, как будто кто-то сжимал его в тисках, и я полностью ощущала свою беспомощность.

Когда пришло время ужина, я еле впихнула в себя еду, осознавая, что с голодным желудком мой мозг не способен нормально функционировать. А без ясного ума преступление тоже не раскрыть. Даже уснуть мне удалось с трудом – мысли о Соне не покидали меня.

Как она там? Не мучают ли ее сокамерники?

Надеюсь, что нет.

Не заметила, как провалилась в сон…

Я находилась в зале суда; правда, не могла вспомнить, как я в него зашла. Соня сидела на скамье подсудимых; хотя она смотрела в пол, лицо ее было заплаканное; похоже, она не хотела, чтобы все видели ее слезы.

И вдруг судья объявил:

– Суд приговорил Кривошеину Софью Алексеевну к пяти годам лишения свободы…

Дальше я судью не слушала. Это на каком основании?! Я же только начала расследование! Почему приговор уже вынесли?!

Я хотела кричать и обратиться к Кирьянову, но не увидела его в зале, что было странно.

Я посмотрела на Соню, она рыдала от отчаяния. Я хотела к ней побежать, но люди стояли стеной, не давая мне пройти.

Стоп, а почему я среди присяжных?

И вдруг я проснулась. Посмотрела на часы на своем смартфоне. 07:50. Раньше будильника на десять минут проснулась.

Я выдохнула, счастливая, что это был всего лишь гадкий сон, возникший в результате моих переживаний: Соня пока в изоляторе, никакого суда над ней не было.

Желание как можно быстрее освободить ее вмиг заполнило меня. Быстро умывшись, позавтракав и выпив большую кружку кофе, я поехала на квартиру Зотовых, где произошла трагедия.

Обыкновенная многоэтажка в недорогом районе, квартира расположена на пятом этаже. Я нажала на кнопку звонка, и меньше чем через минуту дверь открылась. На пороге стоял юноша лет двадцати пяти, он оглядел меня с ног до головы, и его лицо вытянулось.

– Вы кто? – спросил он, прислонившись к дверному косяку.

– Татьяна Иванова. Частный детектив, – произнесла я, показывая удостоверение.

Молодой человек немного смягчился.

– Я по поводу трагедии, что произошла вчера, – добавила я, и юноша вновь напрягся. – Не волнуйтесь, я работаю с подполковником Владимиром Кирьяновым, он ввел меня в курс дела. Но я должна задать вам и другим членам вашей семьи вопросы.

– Проходите, – сказал он, отступая, и я вошла в квартиру.

Пока я разувалась, спросила его:

– Вы Юрий Зотов, верно?

– Верно, – ответил он.

– Как ваш отец? Врачи что-нибудь говорят? – спросила я.

– Он в больнице до сих пор, – мрачно ответил Юрий. – Организм прочистили, отраву не обнаружили, к счастью… но после смерти Кирьки он сам не свой. Ни с кем разговаривать не хочет. Да и врачи не рекомендуют. – Юрий покачал головой. – Да, отпраздновали день рождения, называется.