Про шлюху было обидно, и я разозлилась. Этот ушастый сноб понятия не имел, что я сделала для его собратьев и на какой риск шла ради него самого. Так стоило ли стараться ради самовлюбленного придурка, который все равно не оценит этот жест? Мне хотелось швырнуть банку с мазью ему в лицо, и пусть бы помог себе сам, и стоило огромного труда сдержаться и не совершить опрометчивый поступок.

– Мне плевать на твое мнение, – я подняла подбородок и посмотрела на пленника сверху вниз. – В конце концов, ты всего лишь раб, и обязан подчиняться. Захочу и буду лечить твои раны. Не захочу, и ты будешь здесь медленно гнить.

Ответом мне стал яростный взгляд, но мне действительно стало плевать. Чего, в самом деле, с ним нянчиться? Он вел себя как избалованный, капризный мальчишка, хотя Вэйд отзывался о нем, как об опасном воине. Какой воин станет бояться женских рук?

Сев на край кровати, я открыла банку.

– У меня полный контроль над твоим ошейником, – предупредила я сердито. – Одно лишнее движение, и тебе будет очень больно. Убить меня ты все равно не сможешь, печать не даст, так что не советую и пытаться.

Я отвела взгляд от его лица, чтобы не провалиться в бездну ненависти, что ждала меня в его красивых, но таких злых глазах, и принялась за раны. Видимо, мазь после нанесения была довольно жгучей, потому что эльф морщился, крепко стиснув зубы. Его скулы заострились, а с губ срывалось тихое шипение. Склонившись к одной из самых глубоких ран, я осторожно подула, облегчая боль. Мой пленник вздрогнул всем телом, но продолжал молчать. А я, закончив с его грудью, двинулась ниже. И когда мои пальцы коснулись бедер пленника, его мужское достоинство, что до этого находилось в покое, начало стремительно наливаться кровью и восставать, что, кажется, разозлило эльфа гораздо сильнее, чем все то, что произошло с ним до этого.

Мой взгляд метнулся к его глазам, и в них ожидаемо бушевало пламя самой настоящей ненависти. Судорожно сглотнув, я все же продолжила свою работу. Остались лишь неглубокие раны, которые можно было просто оставить в покое, но кто-то безрассудный внутри меня настойчиво советовал не прекращать свои манипуляции. Да мне и самой нравилась странная власть над телом пленника. Он вздрагивал от моих прикосновений, шипел и морщился, но судя по тому, каким большим и твердым стал его член, ему, определенно, нравилось. Кончики моих пальцев скользили по его гладкой, разгоряченной коже. Моя грудь тяжело вздымалась от частого дыхания, а низ позвоночника покалывало от волнения.

Эльф больше не требовал, чтобы я убрала руки, и я сочла это хорошим знаком. Даже когда с целительством было покончено, я продолжала выводить узоры на его коже, наблюдая за сменой эмоций на красивом лице. Освободив ноги, мужчина мог бы меня оттолкнуть, но не делал этого, лишь смотрел на меня злобно и напряженно из-под длинных ресниц.

А я, кажется, окончательно сошла с ума, и моя рука сама потянулась к его налитому кровью органу. Стоило мне лишь провести пальцем вдоль длинного ствола, как эльф со стоном выгнулся мне навстречу.

Я понятия не имела, как доставить удовольствие мужчине, но, кажется, у меня впервые появился шанс научиться. Тем более, что я очень этого хотела. Облизнув пересохшие губы, я погладила тугие яички, покрытые светлыми волосами. Они напоминали плоды актинидии, что росли в Вианоре, и это сравнение немного понизило градус моего напряжения. Я чувствовала на себе прожигающий взгляд пленника. Его израненная грудь тяжело вздымалась, однако ни слова протеста не сорвалось с красивых губ, когда я сомкнула пальцы вокруг толстого ствола и провела ими наверх, а потом вниз. Закрыв глаза, эльф откинулся на подушку. Тихо звякнули натянувшиеся цепи, и я замерла, не зная, что делать дальше.