— Сергей, думаю, ваша мама наблюдает за вами с небес и огорчается тому, что вы никак не решитесь на помощь. Вам тяжело, вы очень страдаете.

Ее голос хрипловатый, размеренный и в то же время твердый. Она знает, о чем говорит, и всегда находит нужные слова. Пока я играю роль диджея, периодически отвлекаясь на пару язвительных шуток в адрес очередного нытика, моя коллега вывозит тонну грязи из души маменькиного соплежуя.

Как у нее получается?

— Слышали, Сергей? Страдания — путь в никуда. Больше пользы обществу, дружочек. И у тебя остался рецепт маминого борща, — шипение по ту сторону матового темного стекла не скрывают ни шумы в наушниках, ни удивленный возглас Сереженьки.

Я работаю здесь столько времени, но так и не понял чудотворный эффект чувства солидарности. Оно во мне умерло давно и безвозвратно, а вот у моей партнерши по подкасту с ним все в порядке.

Солнышко недовольно проговаривает:

— А сейчас мы прослушаем хит Брати Брайта и вернемся к вам с новой историей.

Меня отчитают.

Рома обрадуется, потому что моя коллега с глупыми псевдонимом делает это куда лучше и профессиональнее. Какие у нее эпитеты, метафоры и художественные обороты. Иногда мне бывает почти стыдно.

Капельку, но пробирает аж до души.

— Никита!

Хмыкаю и стягиваю наушники, затем привычно поднимаюсь с кресла. Нас отделяет тонкая перегородка из непрозрачного стекла и вечно запертая дверь. Это условие, которого мы придерживаемся с начала нашей совместной работы.

Никакого личного общения, никаких контактов. Несмотря на то что я давно представился, девушка по ту сторону студии не говорит своего имени. У нас все просто: она Солнышко, я Эгоист.

Я не настаиваю, атмосфера тайны придает некую пикантность нашим полудружеским отношениям. Пока ты не видишь и не знаешь человека, можно говорить с ним на любую тему без опасений.

Верно?

— Ты снова это делаешь, — ворчит Солнышко и, кажется, садится по другую сторону двери.

Устраиваюсь на холодный паркетный пол, разглядываю стены, который увешаны старыми плакатами из гламурных журналов. Между нами перегородка. Достаю пачку сигарет, прикуриваю одну и игнорирую плакатик о пожарной безопасности.

— Правила нарушаешь.

По тихому звуку понимаю, что она открыла пачку с чем-то вкусненьким.

— А ты опять ешь. Будешь столько потреблять, станешь толстой и некрасивой, — хмыкаю в ответ и наблюдаю за тем, как дым рассеивается в воздухе.

— Ха-ха, как смешно, — фыркает Солнышко, набивая рот не то чипсами, не то сухариками. — Сколько сегодня?

Вздрагиваю, перевожу взгляд на тлеющую сигарету.

— Пятнадцать минут.

Солнышко знает довольно много, хоть и не все. Как и остальные. Кое-что из того, что я говорил Грише на сеансах и делился с Романом. Но все это только вершина айсберга, которая является полуправдой.

Дважды лгу, один раз говорю правду — мой девиз по жизни. Мне так легче.

Никто не жалеет, не пытается забраться в темные уголки души и выворачивает их наизнанку. Но Солнышко с упрямством робота-пылесоса все равно периодически бьется в дверь чулана и пытается добраться до моего мусора.

— Сегодня я встретила идиота.

Меняет тему, и мне хочется ее обнять. Знает, когда лучше остановиться.

— Ты пригласила его на свидание? — подкалываю.

Я-то в курсе, что у Солнышка все кисло на личном фронте. Нестандартным девочкам живется сложно.

— Он обозвал меня жирной!

— Дала бы ему в глаз.

Стряхиваю пепел на пол, вытягиваю ноги, затем кошусь на часы.

Времени осталось немного, но его хватит на очередного балбеса в эфире. Потом можно домой. Вдруг мне удастся поспать?