– От тебя пахнет мужским шампунем, – заявил он обвиняюще и принюхался: – И мужским гелем для душа.

– Эт-то… – она ощутила, как лицо заливает краска смущения то ли от намёков бывшего одноклассника, то ли оттого, что он находится слишком близко. – Другого не было, а мне надо было…

Ох, кажется, ещё хуже сделала и он таки превратно понял их отношения с Кириллом. В прищуренных глазах Максима полыхнул огонь, он склонился ещё ниже:

– Зря… Этот запах и его владелец совершенно тебе не подходят.

– А к-кто подходит? – зачем-то спросила она.

Державин некоторое время молчал, вглядываясь в её лицо, потом сунул ей в руки поднятого с пола мишку.

– Например, он, – ответил мужчина немного охрипшим голосом, продолжая нависать над девушкой. – Ты же сама когда-то спасла этого бродягу. Думаю, он будет благодарен, если среди всех других ты выберешь именно его…

– Его? – ещё сильнее вжимаясь в спинку кресла, чтобы хоть немного увеличить дистанцию с Максимом, она инстинктивно крепче прижала игрушку к груди, начиная понимать, что под мишкой он, кажется, имел в виду себя.

– Да не прячься ты за ним, всё равно не защитит, тем более от меня, – усмехнулся нахальный провокатор. – А вот я могу… и помочь, и защитить…

– А от себя самого защитить с-сможешь? – спросила Ева, удивляясь собственной смелости и продолжая стискивать несчастную игрушку.

– Хороший вопрос, Ланская, очень хороший. Садись, пять. Ах да, ты же и так сидишь! Тогда я тоже присяду, – он устроился на подлокотнике её кресла. – Ну так что? Кого выберешь?

– Я выберу пойти к отцу! – выпалила она, стараясь не смотреть на Максима.

– Отец, значит… – мужчина ненадолго замолчал, словно о чём-то раздумывая, а потом предложил: – А хочешь, я схожу к нему вместе с тобой? Интересно, его хватит удар сразу же, как он увидит нас вместе? Или он всё же успеет высказать мне ещё что-нибудь относительно моего места в жизни.

– По поводу этого… – в данном случае Евангелина прекрасно понимала обиду Макса.

– Что, думаешь, меня это трогает? Раньше – да, но сейчас... Я уже давно нарастил броню, так что теперь мало что может меня обидеть, – его голос звучал несколько отстранённо. – Хотя по-прежнему есть вещи, которые мне неприятны. Высказывания твоих родителей действительно били наотмашь, но я научился с этим справляться. По крайней мере стараюсь…

– Прости за них, – сказала Ева то, что давно собиралась. – И за маму, и за отца. Они говорили ужасные вещи… – ей было отчаянно стыдно за каждое их слово.

– Ланская-Ланская… – голос Максима немного смягчился. – Я всё больше радуюсь тому, что ты на них не похожа. И в то же время искренне огорчён, что они не похожи на тебя. Тогда бы… Хотя что это я, сделанного и сказанного не воротишь.

– Вот именно, – она наконец решилась на него взглянуть. – Они были неправы, но и ты поступил подло!

– Знаю… – просто ответил Державин, и было непонятно, сожалеет ли он о содеянном. – И? Что собираешься делать дальше? – он ухватил кончик её перекинутой через плечо косы. – Денег на лечение отца у тебя нет, на оплату операции – тоже, на погашение долгов – тем более. Да что там, даже само ваше дальнейшее проживание под вопросом…

– Я в курсе. И что? – вскинулась она, с трудом удержавшись от того, чтобы вырвать из его рук свои волосы. – Тебе доставляет удовольствие напоминать мне о положении, в котором я и моя семья оказались по твоей вине?!

– По своей вине, Ева, – перебил её Макс. – Твой отец всё потерял исключительно по своей собственной вине. И сам на дно пошёл, и вас за собой утянул. Но вот ты… – он продолжал играть с её волосами. – Я могу дать тебе шанс всё исправить.