Сол взойдет лишь через несколько часов, а полный рассвет стоит ожидать и того позже. Так что лун еще долго будет следовать за Тархельгасом и Таги, оставаясь их единственным спутником.

За головорезов и прочих бандитов, встреченных случайно, охотник не опасался, а тех, кого по-настоящему следовало бояться, в этих краях уже стало куда меньше. Поэтому пока путь ночью оставался для него приемлем.

И все же старик Хэстер был в чем-то прав. Учитывая опыт последних кровавых лун, стоило Тархельгасу подняться на север и приблизиться к горам, как ситуация изменится, сделав его не охотником, а жертвой.

Странно, что именно сейчас он вспомнил не об ужасах, что творились на склонах Неупокоенных гор, а о младшей дочке Хэстера.

Следующее воспоминание разорвали в кровавую труху голоса охотника, четко обозначив ему реальную цель.

Он был вынужден повиноваться, лишь бы не слышать их. Накинул капюшон, натянул повязку, оставив открытыми лишь глаза, после чего влез в седло и пришпорил лошадь, следуя по вырубкам.

Не забывая слов заказчика из Выгребной Ямы о том, что некто искал Рыцаря Воющего Ущелья, Тархельгас решил объехать соседние поселения, и лишь под вечер пятого лика с момента выполнения последнего предписания испортившаяся погода заставила охотника найти укрытие среди живых. Это оказался один из двух очагов на окраине деревушки Отмороженные Пальцы. Богами забытое место, куда редко захаживали путники и бандиты, отчего охотник иногда использовал его для отдыха.

Идти вглубь селения, где людей было чуть больше, не было смысла и, что самое главное желания.

Сначала он позаботился о Таги, оставив ее в покосившейся конюшне, где ко всему прочему нашлось место еще двум лошадям и конюху, замотанному в изорванные тряпки.

Прежде охотник осмотрел Таги лично, а после, сняв сумки и оружие, но оставив седло и щит стража, позволил местному заняться лошадью, лишний раз напомнив о последствиях, если с ней что произойдет. Забитый и измученный страхом мужик нисколько не сомневался в словах постояльца, которого видел несколько раз. Он бы напоил его лошадь и так, желая избежать возможного наказания, но Тархельгас все равно оставил два медяка на краю корыта с водой, где плавали куски недавно разбитой ледяной кромки.

С сумками, переброшенными через плечо, и оружием на поясе охотник направился в очаг.

Так как до захода сола оставалось еще несколько часов, а может, и меньше (точнее не давала определить разыгравшаяся метель), посетителей здесь оказалось не много. Как обычно, пара мужиков местной пьяни да один путник, пережидавший непогоду. Здешние лесорубы завалятся сюда позже, едва стемнеет, а может, и вовсе выберут очаг, что в центре поселения. Поэтому у Тархельгаса еще было время передохнуть и проложить тропу дальше.

Он преодолел весь путь от двери до стойки хозяина, не поймав на себе ни одного взгляда редких посетителей.

– Найдется у тебя, чем заглушить голод внутри да залить его сверху?

– Если не побрезгуешь двухдневным тушеным мясом и самогоном из древесных стружек, то я в состоянии выполнить твою просьбу. – Древний старик, лишь по воле ВсеОтца не умерший еще десять кровавых пар назад, взглянул на охотника, узнав его.

Тархельгас положил металл на стол. Восемь меди, и не больше, прекрасно зная, за что платит.

– Как я понял, лежанки для ночлега у тебя не сыщется.

– Окромя своей, нет. Но ты волен расположиться с краю у печи. Там можно развалиться, а жар сморит тебя – и умять все не успеешь.

Охотнику подобный вариант вполне подходил.

– Что известно насчет вырубок, ведущих на северо-запад? Путь перемело или нет? – Тархельгас продолжил разговор, держа меж пальцев еще один медяк, который старик должен заслужить.