- А я предупреждал, - сопровождает Джи свои действия колючим смешком. – В Сенемду вечно влезает что-то вредоносное, а отдуваться потом окружающим. Да, кузина?

Похабной шутке улыбается лишь младенец, ёрзающий на моих руках.

- Как его держать, чтобы не шевелился? – растерянно спрашиваю у всех сразу, оттого что боюсь не удержать мальца.

- Но чтобы при этом всё еще дышал? – хмыкает Джейзен, вводя препарат в хилое тельце серой лабораторной мышки.

Белых у нас нет, потому что их пришлось бы покупать, оформляя официальные документы как на питомцев. Им Тазрны из Департамента Охраны флоры и фауны еще и коды на коже выбили бы для отслеживания. Скрупулёзные параноики!

Ну что можно сделать с подопытной живностью? Подумаешь, Джейзен непреднамеренно превратил однажды трех жаб в зубастое подобие прыгучих крокодилов. Но стимуляция магическим кальцинатом, конечно, была тут же приостановлена. Не армию же он из них готовил!

- Давай мне, - забирает Сенемда малыша у меня из рук. – Вот так, видишь, полулежа ей будет удобнее есть, - подносит она бутылочку с детским питанием к довольно причмокивающим губкам.

- Это девочка? – спрашивает Джи, с внезапным любопытством. – Ну конечно! В этих ребятах слишком много тестостерона! – оживленно тычет он в мышь. – А я-то всё думал, почему Тазрны набрали в одну коробку флаконы с разными наименованиями Ж. Н./М и Ж. Н./Ж. Они же слишком педантичны, чтобы перемешать как попало! Оказывается, там были для мужских и женских особей.

- Новых я вылавливать не пойду, - выставляет Алькет перед собой ладони. – На меня и так уже бездомные в подземных клоаках посматривают как на конкурента.

- Не знала, что на улицах всё еще остались нищие, - удивленно оглядываюсь на Ала. – Разве их не забрали в общежития? Помнится, последних обеспечили жильем еще в две тысяча… - хочу назвать год, но осекаюсь.

Поздно.

На меня уже направлен пристальный взгляд всезнайки и понимайки Джи:

- Весёлые были годочки, да, Фифи? А чем ты промышляла в то время? – спрашивает он, доставая новую пищащую зверюшку из клетки. – Ал, твоим бездомным повезло. Сегодня к ним не идешь. У нас самочка тоже имеется.

Не люблю акцентировать внимание на своём долгожительстве. Чувствую себя доисторической рухлядью и в придачу получеловеком рядом с живыми и задорными друзьями.

- Им выдали крошечные апартаменты за чертой города, - рассказывает Алькет о нищенствующих жителях города. – Обязали работать. Но третьесортные профессии и дисциплина свободолюбивым бродягам не понравились, - разводит он руками. – В приютах же кормили бесплатно. Так что строить новую жизнь на мизерную зарплату и в поте лица согласились многие, но не все.

- И чем они занимаются сейчас? Те, кто вернулись в город? – хмурится Сенемда, перекладывая кроху в бывшую коляску Миэля, которую мы временно используем как кроватку.

Надеюсь, что временно! Потому что я мозг сломала, придумывая, как вернуть бедняжку несчастной матери! Она, наверное, с ума сейчас сходит, не зная, где ее ребенок.

М-да, учудила подруга...

Ал рассказывает об образе жизни несчастных попрошаек с улиц, но я уже не вслушиваюсь.

Образ матери, разлученной с дочерью, неминуемо, переносит меня мыслями в далекое прошлое.

Туда, где я через много лет увидела единственную, любившую меня кристально чистой любовью. Материнской, незамутненной зависимостью, переменчивыми страстями, надуманными принципами… ничем.

Илиск вернул меня к маме перед самой её кончиной. Он успел подарить нам с ней те незабываемо-счастливые дни, проведенные вместе. И это то, за что я буду благодарна ему вовек. Несмотря на всю тоску моей вечности, загубленной в безвылазном одиночестве.